В 1938 году Щусев рассказывал: «Все помнят, как мировая война обескровила страну настолько, что социальный заказ в архитектуре совершенно выпал из жизни. Во время войны строились походные бани, дезинфекционные пункты, но крупных заказов не было. Из монументальных построек строился во всем Союзе почти один Казанский вокзал, а я был производителем его работ. Я прочно засел на постройке, стараясь не бросить его, так как знал, что в противном случае работу не закончить. Все, что закон революции национализировал, - собирали, материал складывали в кладовую, и у меня на постройке теплилась какая-то жизнь». Щусев занимался самыми разными вопросами, вплоть до обеспечения своих сотрудников калькой и карандашами. В одном из сохранившихся документов эпохи 1917 года он подписывается как «академик-прораб».

А иногда он был и бухгалтером, выплачивая из собственного кармана жалованье строителям. Это было в те дни, когда Акционерное общество Московско-Казанской железной дороги распалось, а большевикам было не до вокзала.

Трагические события довольно серьезно отразились на проекте Щусева, внеся свои поправки, главным образом идеологического толка. Например, не могло быть и речи о постройке Царской башни, предназначенной для размещения в ней императорской семьи (этот проект был осуществлен уже в 1997 году). Да и сама дорога стала государственной, поэтому и сроки ее окончания были поставлены иные, к новым праздничным датам.

Неслучайно, в ноябре 1919 года, к двухлетию Октябрьской революции, было объявлено о сдаче Казанского вокзала в эксплуатацию.

Щусеву пришлось отказаться от некоторых деталей архитектурной отделки вокзала, казавшихся излишеством в условиях дефицита средств на продолжение строительства. Как пишет зодчий, он «урисовал детали». Поэтому по сравнению с построенным вокзалом макет здания, который Щусев показывал Нестерову в своей мастерской, выглядел более богатым. «Модель Казанского вокзала была исполнена к моменту постройки и была в деталях наряднее, чем теперь. При разработке я сильно урисовал детали, что видно по наброскам углем для двориков вокзала и другим деталям, которые в процессе работы выявили то или иное направление мысли», - рассказывал Щусев в автобиографии.

Тем не менее упрощение декоративного оформления не привело к снижению художественной выразительности здания, придав ему лаконизм и простоту, свойственные авторскому почерку таких выдающихся русских зодчих, как Баженов и Воронихин.

Но не одним лишь вокзалом занимались в щусевской мастерской, заново отстроить предстояло железнодорожные сооружения всего восточного железнодорожного направления, берущего начало от московской Каланчевки. Щусев задался целью создать единый архитектурный ансамбль на всем протяжении дороги: «Железнодорожные сооружения особенно легко поддаются объединению в ансамбли. Сама езда по железной дороге, сопровождаемая быстрым мельканием перед глазами пассажира путевых зданий, содействует этому, как бы связывая их между собой».