– Дамы и господа! Ее Императорское Величество Государыня Императрица-Кесарисса Мария Викторовна!

Брови собравшихся резко поползли на лоб, но быстро и профессионально овладев своими чувствами, присутствующие, словно борзые охотничьи собаки, сделали стойку, прекрасное понимая, что царица просто так не удостоила бы их личным появлением, тем более в такое непростое время. Что-то случилось.

Императрица вошла в зал в сопровождении личного пресс-атташе госпожи Арсеньевой и офицерессы в авиационной форме.

Арсеньева остановилась чуть дальше, торжественно произнеся:

– Слово Ее Императорского Величества!

В наступившей тишине государыня чеканно сообщила:

– Дамы и господа. Мы все молимся за скорейшее выздоровление нашего государя императора. Вознося самые горячие молитвы за исцеление моего августейшего супруга, я желаю восстановить справедливость и официально объявляю все то, что государь собирался огласить самолично. Так случилось, что девять лет назад великий князь Михаил Александрович, исполняя волю августейшей матери и царственного брата, был вынужден расстаться с присутствующей рядом со мной Ольгой Кирилловной Мостовской…

Присутствующие быстро запереглядывались. Вот это поворот! Шепотки вокруг статьи «Таймс» только начали тихонько шириться, а тут такое – сама царица говорит об этом!

Вот это поворо-о-от!!!

Властный взгляд заставил присутствующих замереть. Властный голос чеканил:

– Случилось так, что много лет никто не знал о рождении мальчика, а благороднейший человек и герой двух войн полковник Мостовский официально признал его своим сыном. Однако гибель на фронте полковника Мостовского освобождает меня от необходимости и дальше хранить эту семейную тайну. Императорская кровь священна. Справедливость должна восторжествовать. Я официально сообщаю Империи и всем нашим подданным об официальном признании маркиза Михаила Васильевича Ле-Блосьера, барона Мостовского, сыном Его Всесвятейшества и Величия Государя Императора-Августа Михаила Александровича и присутствующей здесь баронессы Ольги Кирилловны Мостовской. Михаилу Мостовскому Высочайше жалуется титул светлейшего князя Марфинского, а также права на отчество «Михайлович».

Обведя твердым взглядом замерших репортеров и хроникеров, царица завершила речь:

– Все, что произошло, произошло не только до нашего августейшего венчания с государем, но и до его женитьбы на графине Брасовой. Я не имею и не могу иметь каких-то моральных претензий к моей статс-даме баронессе Мостовской. Это жизнь. Мы сейчас вместе с ней и со всей нашей благословенной державой молимся за скорейшее выздоровление государя.