Она еле смогла произнести это слово – острое, как бритва.

Все пристально наблюдали за ней. Она вытерла потёкшую тушь, набралась решимости и посмотрела на Альтаказра.

– А теперь, когда я знаю, что с ним случилось, я просто хочу пойти домой.

Альтаказр с показным безразличием упёр руки в боки. Он обошёл Лару кругом, его гнев ощущался почти физически.

– Я показываю тебе своё, пожалуй, величайшее творение. Я предлагаю тебе целый мир – этот, чтоб его, идеальный цирк – и ты не хочешь? – Он передразнил её – и его грохочущий голос разнёсся по всей арене. – Я всю жизнь тебе говорил: этот мальчишка неважен. Важен только цирк. Всегда цирк. Информация о мальчишке должна была заманить тебя сюда, чтобы ты взглянула в глаза своей судьбе.

Лара подумала, что он неправ. Смертный мальчишка был важен. Тодд имел для неё значение, не меньшее, чем некогда Юнона Вагнер – для самого Альтаказра. Лара огляделась – все уставились на неё. Она забыла, что все здесь читают её мысли.

– Чёрт, – сказала она вслух.

Гнев исказил лицо Альтаказра. Тисдейл поднял ручку, чтобы остановить его от чего-то, но тот отшвырнул крошечную обезьянку прочь, отошёл и плюхнулся в бархатное кресло.

– Что я такого сделал, чтобы она оказалась настолько тупой? Я старался, как же я старался. Я сделал из неё идеальный инструмент, чтобы привести домой мою Эсме – и потом передать ей дела. – Он сидел на троне и буквально брызгал слюной, указывая на Лару. Она боялась, что с ним случится припадок. – Почему все мои потомки такие недоделанные? Я ходил в эту убогую дыру, где она живёт, проводил с ней время. Бедняжка Марго свихнулась! – Он ткнул в сторону Марго, она опустила взгляд. – Одри – зануда! Я так надеялся, что хотя бы эта будет достойна цирка и сможет сдержать Эсме. – Он дулся, как обиженный ребёнок, но Лара видела ужас, написанный на личике Тисдейла. Альтаказр снова махнул на Лару. – Ты знаешь, Эсме должна победить, амбиции у неё мои. Через тридцать лет, Лара, когда у тебя будет дочь, любовь всей её жизни станет следующей жертвой Эсме. И виновата в этом будешь только ты. – Он в последний раз посмотрел на Лару с отвращением и отвернулся в кресле. – Вали в свой унылый городишко. Сесиль, Тис… уберите её с глаз моих, пока я её не убил.

– Отец, – Сесиль присела рядом с ним, осторожно положила пальцы на ручку кресла, – пойми, для неё это была ужасная новость. Тебе не стоит так гневаться на бедную человеческую девочку. Пожалуйста.

Лара увидела, как он смягчился, его лицо расслабилось. Сесиль очень сильно напоминала ему Юнону. Теперь Лара это видела, видела, как потеря читалась в нём каждый раз, когда он смотрел на дочь. Это и был настоящий источник власти Сесиль над ним.