– Я не позволю, ты уже всё доказал, Ренн! Отец, хватит! К чему это всё? 

Реннейр послал мне уверенный взгляд, а потом, опустив на плечо широкую ладонь, вынудил сесть обратно. Вот же два упрямца! Что отец, что Реннейр – они стоят друг друга.

– Хмм… родитель действительно может потребовать от жениха Испытания Воли, – заметил кто-то.

– Старые традиции никто не отменял...

Матерь Гор, когда нас уже оставят в покое и дадут насладиться заслуженным счастьем?! 

– Только всё должно быть честно. Ты не используешь Дар, – произнёс отец, глядя исподлобья.

Зверь-из-Ущелья только усмехнулся в ответ.

Эту ночь я спал как убитый в одной из гостевых комнат Антрима. Сказалась усталость последних дней, а телу надо было дать отдых перед испытанием. Но даже во сне я чувствовал близкое присутствие Моны – как будто горы разрешали обмениваться мыслями и снами. 

Утром моросил дождь, рваные клочья тумана стелились по земле, облизывая сапоги. Поглазеть на древний обычай собралась, наверное, половина Антрима. Накануне Дем пытался отговорить меня от этого безумия, но я остался непреклонен. Страха не было, осталась лишь холодная решимость.  

Искатели встали живым коридором – хмурые, помятые, с тяжёлыми, точно камни, взглядами. Все они должны желать мне смерти, никакими силами не допустить того, чтобы я дошёл до конца. Но я видел в их глазах только усталость.

Даже если бы они накинулись всей толпой, если бы я не смог идти, я бы полз, впивался в землю пальцами, зубами, но добрался бы до своей женщины. Раскидал бы их всех, как щенков.

Я больше не оставлю Рамону. Ни её, ни наше дитя. Вера в светлое будущее добавляла сил.

Дети гор построились в две шеренги. Искатели в начале строя держали камни, в середине – стояли с палками наперевес. А у тех, кто замыкал этот невесёлый коридор, в руках поблёскивали ножи.

Испытание Воли – камень, дерево, металл. Кто это только придумал?

В самом конце строя я видел Рорана с Рамоной. Он – такой же всклокоченный и хмурый, как вчера. Она – бледная и хрупкая, как первый весенний росток.

За их спинами толпился народ. Мелькало напряжённое лицо Демейрара, он пришёл меня поддержать. 

Влажный ветер ударил в лицо, освежил горячую голову.

Сделав глубокий вдох, я медленно пошёл впёред, чувствуя, как вздрагивает сердце. Взгляд Рамоны – распахнутый, полный ужаса и тревоги, бил прямо в грудь. Когда-то я думал, что у моей смерти глаза будут янтарного цвета, но именно ради них мне хотелось жить.

Поравнявшись с первой парой искателей, я был готов обороняться, тело напряглось, как тетива. И вдруг…