– И тем не менее. А я вынуждена верить на слово, что ты самый лучший. У меня возможности сравнить не было. Может быть, ты дашь мне возможность… шанс… сравнить?

– Ты очень не смешно шутишь.

– То есть ты даже не допускаешь возможности?

– А ты допускаешь такую возможность? Что я с кем-то смогу? После тебя?

– При чем тут ты? Речь шла обо мне.

– Люба, мать твою! Возможно, идею с поркой не стоило так сразу отвергать.

– Ну что ты так завёлся? Это шутка.

– Повторяю – не смешно!

– Нервный какой.

– Люб, не трепли мне нервы. Ты же знаешь, как… как это важно для меня, что ты только моя. Любава… – Он обнял ее, прижал к себе. – Ну, всё уже сложилось у меня как-то. До тебя. Какая разница, что там было до тебя. Это не важно.

– А откуда я знаю, что там было до меня? Ты никогда не рассказывал.

– И не собираюсь.

– Почему?

– Потому что до тебя никого не было.

– Опачки… Подозреваемый путается в показаниях. А мне говорил, что не девственник. Обманул?

– Люб, – Ник вздыхает. – Ну к чему эти разговоры? Я даже не помню… Почти не помню ничего – ни имен, ни внешности. Так, какое-то смутное пятно. Ну, было. Как, с кем… Знаешь, словно это было не по-настоящему. Так, просто удовлетворение потребности тела. И всё. Словно… ну, я не знаю. Не с живым человеком, а с куклой резиновой. Или… просто по необходимости. Не знаю, как объяснить. С тобой всё совсем иначе.

– Так, погоди. Кукла? У тебя был секс с резиновой куклой?

– Люба! Это просто сравнение! Ты допросишься!

– Такой грозный… Слушай, ну я просто в печали… Если ты не делал своим бывшим так приятно, как мне… Если ты к ним так относился. Коленька, какие же у них остались о тебе воспоминания?

– Мне как-то всё равно.