Зала оказалась светла и просторна. Множество широких, от пола до потолка окон давали столь много света, что, казалось, находишься на улице, а не в помещении. Сводчатый потолок украшал барельеф с изображением некой батальной сцены. Барельефы на тему флоры также украшали и стены залы. Довольно тонкие на взгляд Махсума колонны, расположенные двумя окружностям в центре зала, одна в другой, подпирали высокий потолок. Полы были затейливо выложены мраморной мозаикой. А главной достопримечательностью залы являлся, разумеется, сам эмир, сидящий в окружении советников на подобии невысокого диванчика, укрытого золотой парчой.

Махсум, до того ни разу в жизни не видавший живого эмира, уставился на него и смотрел, не отводя глаз. Эмир в то же время взирал на Махсума, но взгляд его Махсуму не понравился.

– Ты не слишком почтителен, юноша! – произнес эмир, едва разлепив губы, но голос громом отозвался в ушах. Махсум ощутил тычок чем-то тупым в спину и упал на четвереньки. Как оказалось, он один продолжал стоять, когда другие уже отбивали земные поклоны повелителю правоверных, стоя на карачках. – Но мы тебя прощаем. Встаньте все!

Все поднялись с колен, но никто не смел поднять головы. Махсум тоже решил последовать их примеру, вдруг еще с дури глаза выколют, как в спину ткнули, – с них станется!

– Наслышаны о твоих деяниях… забыли, как тебя зовут? – пощелкал пальцами повелитель правоверных, обращаясь к советникам.

– Махсум, – подсказал худой старик с белой жидкой бородкой на манер козлиной. – Его зову Махсум, о светлейший эмир.

– Да-да, Махсум. Наш большой друг Гасан сказал нам, что обязан тебе жизнью, а еще он сказал, будто ты спас город от злобных гулей, но мы что-то не очень верим этому.

Махсум разумно смолчал, проглотив рвавшуюся на язык колкость.

– О могущественный повелитель, то действительно были гули! Два гуля! – выступил вперед Гасан, складывая на груди руки и кланяясь. – Одного зарубил лично Махсум – я видел это собственными глазами! – Как бы в доказательство своих слов караван-баши коснулся глаз пальцами. – А второго связали его люди, и я могу показать его вам, о великий эмир.

– Живого гуля?! – Брови повелителя заходили ходуном. – Гасан, ты что ж, припер гнусное чудище в наш дворец? Впрочем… Пусть приведут образину! – махнул рукой эмир. – Мы желаем посмотреть на него.

Четверо стражников по знаку караван-баши ввели в залу связанного Олим-кирдыка. Гуль затравленно озирался по сторонам и тихонько хныкал.

– И это ваш гуль? – не поверил эмир. – С виду обычный нищий проходимец.

– Самый что ни на есть настоящий гуль, мой повелитель. В том нет никаких сомнений, – вновь низко склонил голову Гасан. – Он загрыз сразу троих. Эй ты, покажи зубы! – крикнул Гасан присмиревшему гулю. – Чего вытаращился? Зубы, говорю, покажи!