– Ы? – спросил он у слуги.

– Именно так, господин, – поклонился тот.

Мансур размахнулся и со всей дури саданул кулаком по нижней челюсти. Раздался хруст.

– Ай! – только и сказал Мансур, морщась от нестерпимой боли. Из раскрытого рта ему на ладонь выпал целый орех и еще три крупных обломка зубов. – Ну, усё, – лицо Мансура залила краска, – тепей тосьно мозешь звать Гази, котоый не тот, а дъугой.

– Вам? – с надеждой спросил слуга.

– Нет, себе!

Глава 20. Кувшины и мешки

Глава 20. Кувшины и мешки

– Ух, я ему отомщу… Ой! Ох, отомщу… Ай! Жирная свинья, ему это даром – ох, моя спина! – не пройдет.

Ахмед пытался сесть так, чтобы боль не докучала ему. Но как он ни пристраивался к стене, как ни подкладывал подушки, каждый раз на малейшее движение тело отзывалось прострелами и ломотой.

– У-у, подлая скотина!

– И не надоело тебе, Ахмед? – спросил Махсум, со своего «трона» наблюдая за мучениями Ахмеда. – Ведь предупреждал тебя по-человечески. Но ты же не слушаешь, когда тебе умные люди говорят. Ты же у нас бравый джигит!

– Да, я такой! Ох!.. А что такое «джигит»?

– Забудь, – не стал объяснять Махсум.

– Я отомщу… – вновь взялся бубнить свое Ахмед.

– А он тебя опять скалкой.

– Да я не ему отомщу, а этому, Али-бабе!

– А он-то здесь каким боком? – подивился Махсум.

– Вот сами посудите, шеф: не приди Али-баба в пещеру, не возьми мешок, не скажи Касыму о золоте, тот не поплелся бы в пещеру, и мы бы его не поймали. А потом он не сбежал бы, и нам не пришлось его искать. И тогда Касым не поколотил бы нас, ведь так?

– Логически оно, конечно, верно…