И конечно, кривизна позволяет контролировать Агента, что бывает очень нелишним: если даже буквы а, б, в, … выглядят устрашающе, но машина по производству кривизны говорит, что все буквы А, Б, В, … равны нулю, то, значит, кто-то плохо выбрал координаты в пространстве-времени, и только из-за этого и возникли какие-то нестандартные абвгдежзик. На самом же деле пространство-время плоское, нет никаких препятствий, чтобы выбрать координаты, в которых все абвгдежзик имеют «плоский» вид из нулей, единиц и минус единицы, а путаное выражение для интервала – просто глупость Агента. Но если хоть одна из букв А, Б, В, … ненулевая, то препятствия ко всему этому есть; и есть гравитация.

После всего хорошего, сказанного про кривизну, мы можем вернуться к вопросу о том, к кому же обращается материя, когда говорит пространству-времени, как ему искривляться: она обращается к кривизне.

Закон природы, который мы вот-вот сможем сформулировать, максимально близок к высказыванию, что в каждой точке пространства и в каждый момент времени таблица кривизны должна быть равна имеющейся там таблице энергии-движения-сил (умноженной на коэффициент, который я уже выписал выше, слегка опережая события). К сожалению, буквально такого быть не может, потому что таблица кривизны имеет формат 4 × 4 × 4 × 4 («таблица таблиц»), а таблица энергии-движения-сил – формат 4 × 4 («просто таблица»). Но из таблицы таблиц и метрики можно сделать просто-таблицу, примерно как «более грубый калейдоскоп» из «менее грубого» – соединяя по несколько кусков орнамента в один по определенным правилам[135]. Двадцать компонент кривизны А, Б, В, … после этого размещаются, в разных комбинациях, в таблице нужного нам формата 4 × 4. В результате получаются уравнения, связывающие материю и геометрию, – уравнения Эйнштейна.

*****

Уравнения Эйнштейна. Путь Эйнштейна к уравнениям, связывающим материю и гравитацию, был долгим, сложным и извилистым, если не сказать путаным. В течение нескольких лет Эйнштейн блуждал вокруг окончательного ответа, несколькими способами (итерационно, как сказали бы сейчас) пытаясь воплотить физическую интуицию в математике искривленного пространства-времени – с ее изобилием возможностей, среди которых непросто найти дорогу к «правильному», пока само это «правильное» неизвестно. Изящество возникших в конце концов уравнений таково, что напрашивается сравнение с известным руководством по созданию гениальной скульптуры: отсечь от глыбы мрамора все лишнее. «Скульптура» стала приобретать почти окончательные очертания осенью 1915 г.