Она всхлипывает. Глаза действительно блестят от слез. Какая актриса!

— Даня, — обращается к нему сотрудница опеки, худая женщина с короткой стрижкой и длинной шеей, одетая в бордовый свитер и широкие черные брюки. — Я тебя уже спрашивала неоднократно, но все же спрошу в последний раз. У тебя все нормально дома?

— Все нормально, — повторяет он как заведенный.

— Тебя не обижают, не заставляют делать что-то против твоей воли?

— Нет, ничего такого.

— Ну и хорошо. — Сотрудница даже как-то выдыхает от облегчения. — Дело мы заводить не будем. Оснований для этого нет.

Она демонстративно захлопывает свою тетрадь, где делала какие-то пометки, показывая, что заседание окончено. Все встают.

На маму больно смотреть. Она не отрывает от Дани глаз. Он, не смотря ни на нее, ни на меня, идет к выходу — будто вообще никого не видит. Ощущение, что здесь находится только его оболочка, а сам он где-то очень далеко.

— Даня, — умоляет мама. — Пожалуйста, скажи им правду, не бойся.

Он притормаживает.

— Даня, пойдем. — Нонна мягко обнимает его за плечи и подталкивает к двери.

Внутри меня разрастается пустота. Неужели это все, мы проиграли?

Но тут открывается дверь, и в кабинет влетает брат Дани, Рома. У него запыхавшийся вид, на лбу выступили капли пота.

Он с ненавистью смотрит на Нонну и выпаливает:

— Не верьте ни единому ее слову. Она чудовище.

Даня

Даня

30

30

Моя жизнь похожа на настольную игру-ходилку с полем и кубиками. На этом поле много коварных клеток, которые отбросят игрока назад, если на них шагнуть. Самые паршивые клетки не только возвращают на старт, но и обязывают игрока пропускать несколько следующих ходов. Как бы далеко я ни продвинулся, моя фишка всегда попадает на такую. Я оказываюсь в западне снова и снова. И мне приходится начинать все заново.