— Еще что-нибудь?

— Прежнее завещание Билликлифа утратило силу, поскольку его жена умерла. И ему пришлось составить новое. Так вот, он сделал меня своим единственным наследником. Нет, ни слова, пока я не закончил! Это значит, что он оставил мне свой дом, автомобиль, собаку и прочее имущество. После уплаты всех расходов останется около двух с половиной тысяч фунтов. Это все его сбережения. Он жил на одну пенсию.

— Свой дом? Он завещал тебе свой дом? Потрясающе! И как трогательно. Как мило с его стороны. Какая доброта! А у него действительно больше нет никого? Из родственников?

— Никого.

— Бедняга. Как же он был одинок. А мы, Оскар, как же мы ужасно к нему относились.

— Но он об этом не знал.

— Прятались, опасаясь, как бы он не пришел в гости.

— Не напоминай мне об этом.

— А что ты будешь делать с домом?

— Не знаю. Еще не успел об этом подумать. Наверное, продам. Но сначала надо освободить его от хлама и, возможно, продезинфицировать.

— А какой он, этот дом?

— Ты же знаешь, видела. Никудышный.

— Нет, я хочу спросить, сколько там комнат? Там есть кухня? Ванная?

— Наверное, если говорить на жаргоне агента по продаже недвижимости, «две сверху, две снизу». Очевидно, после войны пристроили кухню и ванную, где-нибудь сзади.

— А куда выходит фасад?

Оскар должен был сначала поразмыслить.

— Дверь выходит на север, значит, фасад на юг.

— А сад есть?

— Да, небольшой земельный участок. Я плохо помню, но миссис Фергюсон выращивала там картофель и лук-порей. И еще там была яблоня.

С минуту Элфрида молчала, переваривая новость. А затем, к удивлению Оскара, спросила: