— Ну, как его пускать, такого страшного? — журила жильца Варвара. — Руки-лопаты.

Исидор молча чесал затылок, поскольку один лишь взгляд на гостя, да, требовал определенной стойкости.

— Вы хоть знаете, как зовут мужчину-то?

— Должно быть, Емельян, — задумчиво отвечал Исидор.

Он никак не мог вспомнить имя разбойника.

Чагин попросил Прохора не выгонять. Оба они были в каком-то смысле коллегами и занимались жизнеописанием.

Со временем (откровенность за откровенность) Исидор стал читать Прохору отрывки из «Одиссея». Поэму тот в целом одобрял, но советовал убрать вот это (стук огромной ладони по столу). Чагин понял, что речь о гекзаметре, которого рецензент не умел назвать. Он призывал автора к простоте изложения.

Прохор же нашел Исидора на берегу Сухоны свалившимся от сердечного приступа. Чагин был еще жив. Место там в буквальном смысле глухое, даже мобильный не работает, так что на появление машины рассчитывать не приходилось.

— С Исидором Пантелеевичем на руках он, пропащая душа, добежал до больницы. — Рассказывая это, Варвара плакала. — Два кило́метра бежал, а спасти человека не удалось.

Тебе, художнице. Не знаю, как бегут с умирающим. Но вот это Варварино на руках рождает во мне такой образ. Прохор, ладони-лопаты, Прохор, разбойник, пьяница и жизнеописатель, на этих самых ладонях несет многострадального Исидора. Может быть, даже возносит. Нарисуй.