– Маманя, я полагаю, что половые сношения – это нормально, так ведь?

– Да, конечно, про то и речь!

– Не в моем случае.

– Возможно, сказалась пьянка, а потом отказ от нее…

– Маманя, никогда, ни единого разу с тех пор, как мы поженились.

– Эшлинг, не может быть! Да что ты такое говоришь?

– Еще как может. Именно так оно и есть.

– Но почему же… ни разу… что? – (Эшлинг промолчала.) – Даже не знаю, что сказать, – растерялась маманя.

– Никто не знает.

– Ты что, обсуждала это с кем-то?

– Нет. Тони на эту тему говорить не желает, а я не знаю, что делать. Однажды, давным-давно, я поделилась с Элизабет, но она не стала вдаваться в подробности, а только сказала, что, возможно, все как-то само собой наладится.

– Конечно наладится! – Эйлин ухватилась за соломинку. – Элизабет права, все будет хорошо. Ты же разумная девочка, не из тех, кто… ну… не из тех, кто поймет неправильно.

– Ты хочешь сказать, я не из тех, кто будет просто лежать и ждать? – озорно засмеялась Эшлинг.

– Да, именно так! – засмеялась в ответ Эйлин.

И тут на кухню зашел папаня:

– Как у вас тут весело! Над чем хохочете? Я бы тоже с удовольствием посмеялся, проведя целый день с твоим безмозглым братцем.

– Папаня, если бы ты знал, над чем мы смеемся, то тут же упал бы замертво, так что не скажу! – ответила Эшлинг. – Маманя, мне пора домой. Можно я возьму пирога к чаю?

– Нельзя! Сама испеки.

– Ну, маманя…

– Отрежь четвертинку. Эй, полегче, ничего себе четвертинка!