Кровь продолжала капать на подол ночной рубашки.
– Эш, да что же ты сидишь… Надо что-то делать! Давай я позвоню кому-нибудь?
Эшлинг медленно встала и подошла к нему:
– Иди в другую комнату и ложись спать. Давай. Вот тебе одеяла.
Он не желал уходить:
– Эш, мне так стыдно! Я не хотел, я ни за что на свете не ударил бы тебя, ты же знаешь…
Она сунула ему одеяла, и он пристыженно удалился. Эшлинг неторопливо, но четко сознавая, что делает, достала чемодан и принялась собирать вещи. Она обернула вокруг шеи полотенце, чтобы капающая с губы кровь не запачкала все вокруг. Точными движениями аккуратно уложила зимнюю одежду и обувь. Нижнее белье и украшения. Сняла с руки кольца и оставила их на видном месте на туалетном столике. Достала второй чемодан, упаковала в него два одеяла и две простыни. Собрала письма и фотографии и тоже сложила в чемодан.
Через час она решила, что уже достаточно безопасно открыть дверь спальни… Из гостевой комнаты доносилось тяжелое дыхание Тони. Он разбил ей губу, но при этом спокойно спал… Эшлинг собрала по дому всякие мелочи: серебряную сахарницу, которую подарила маманя, чашку и блюдце с гигантскими розами, которые Пегги прислала в качестве свадебного подарка.
Она написала Тони очень короткую записку: поехала в больницу, чтобы зашить губу, скажет врачу, что просто упала. А потом она уедет на своей машине и больше не вернется. Нет смысла спрашивать членов семьи, где она, так как они не будут знать. Мамане она написала длинное письмо и сказала, что испробовала все возможные способы, высказала всем свое мнение, но все думают, что невозможно перевести стрелки на часах назад, поэтому она и вовсе отказывается от часов. Ей все равно, какую историю придумает маманя, чтобы ее прикрыть, пусть скажет что угодно: заболела, нашла новую работу, поехала в гости к подруге… Однако, возможно, лучше всего будет честно признать: Эшлинг больше не в состоянии жить вместе с Тони и поэтому ушла от него. Тогда никто не будет ломать себе голову и задаваться ненужными вопросами. Все будет ясно. Она написала мамане и про разбитую губу.
Я тебе это рассказываю только для того, чтобы ты знала: я не просто вбила себе в голову какую-то чушь и эгоистично пожелала для себя лучшей жизни. И я тоже знаю: в этом городе есть женщины, которых бьют мужья, как и в любом другом городе. Но я никогда не стану одной из них. Ни за что! И никогда в жизни я не была настроена более решительно.