Она неторопливо обошла дом, который безраздельно принадлежал ей до самого сентября. Детские были прибраны. На стенах комнаты Брайана висели фотографии футболистов; Энни отдавала предпочтение поп-звездам. На подоконнике Брайана стояли пластмассовые фигурки борцов, на подоконнике Энни лежали плюшевые игрушки. Две хорошо оборудованные ванные, причем одна обставлена сантехникой викторианской эпохи. И одна пустая, безжизненная комната со множеством полок, но без книг. Должно быть, в те времена, которые Рия называла более счастливыми, тут находился кабинет Дэнни.

Уютная тесноватая кухня, полки с поваренными книгами, полки с кастрюлями и формами для печенья — комната, в которой люди пекли, ели и жили. Здесь было полно красивых вещей, но первой и главной особенностью этого дома было то, что он представлял собой семейный очаг. Почти все стены были увешаны фотографиями — главным образом, детскими, однако на некоторых присутствовал и красавчик Дэнни Линч. Он ушел, но его не исключили из здешней жизни. Мэрилин смотрела на его лицо и пыталась понять этого человека. Очутившись в его жилище, она поняла одно: Дэнни должен был очень любить свою новую женщину или быть очень несчастливым в браке с Рией, если он смог уйти из такого прекрасного дома, даже не оглянувшись.

— Как ты думаешь, я должна зайти к ней? — спросила Нора Джонсон у Хилари.

— Вот еще! Ей и так хорошо. Заполучила на все лето такой дом даром! — фыркнула та.

— Ну да, но ей может быть там немного одиноко. Рия сказала…

— «Рия сказала, Рия сказала»! Если бы она захотела, то нашлось бы множество людей, которые могли бы присмотреть за домом.

Нора с досадой посмотрела на свою старшую дочь.

— Послушай, Хилари, если ты хочешь сказать, что сама могла бы присматривать за домом и кормить этого дурацкого кота…

— Да, могла бы. И ты тоже. Зачем ей понадобилось уезжать и поселять в доме какую-то никому не известную американку?

— Хилари, ты набитая дура. Весь смысл в том, что Рия хотела уехать в Америку. Именно поэтому она не стала меняться домами со мной, живущей на той же улице, или с тобой, живущей на другом конце города.

Хилари и в самом деле почувствовала себя глупо. Обида заставила ее совершенно забыть об этом.

— Ладно. Сегодня и завтра пусть отдохнет, а потом мы, может быть, с ней свяжемся, — проворчала она.

— Я бы очень не хотела, чтобы она подумала, будто ей здесь не рады, — сказала мать Рии. Когда Хилари не фыркала, ее вполне можно было терпеть.

По дороге на Тюдор-драйв Карлотта показала Рии все местные достопримечательности.

Рию удивили дома с общественными газонами, мимо которых они проезжали.