— Я знаю, что он женится на другой. И знаю, на ком. Чертов ублюдок!

— Кит, перестаньте…

— Не могу. У меня мало мелочи. И времени тоже. Дел по горло. Я не могу их бросить, но поговорить с Леной мне необходимо. Скажите, где она.

— В Брайтоне. Она звонила мне оттуда из автомата. Обещала снова позвонить в Новый год.

— Где она остановилась?

— Этого она не сказала.

Столики заказали сто пятьдесят восемь человек В гольф-клубе никогда не собиралось больше восьмидесяти шести. Филип О’Брайен сказал Кит, что после сочельника он спал максимум по два часа в сутки.

— Все будет прекрасно, — ответила Кит.

— Ты сама в этом не уверена. И говоришь так только из вежливости. Чтобы подбодрить меня.

— О боже, Филип, не зли меня! Я говорю то, что думаю. Почему ты считаешь, что я делаю это из вежливости?

— Потому что мысленно ты за тридевять земель отсюда. С самого Рождества ты думаешь о чем-то другом. — Кит молчала. — Что, разве не так?

— Мне действительно есть о чем подумать. И все же я считаю, что обед пройдет прекрасно.

— Не скажешь, что тебя беспокоит? Может, я чем-то помогу…

— Не знаю, — честно ответила Кит. — Не знаю, стоит ли рассказывать.

Почему она считает, что ветреному Стиви Салливану можно рассказать о трагедии матери, а доброму и преданному Филипу О’Брайену нельзя?

— Я всегда буду рядом, — сказал он.

— Ты настоящий друг, — искренне ответила она.

— Но ведь это не катастрофа?

— Филип, если здесь об этом узнают, то будут мусолить целый год… А теперь вернемся к делу. — Она взяла бумаги и погрузилась в расчеты.