Серенити не спорит. Почувствовав тревогу в моем голосе, она буквально взлетает вверх по эскалатору и вливается в толпу хмурых пассажиров, которые послушно снимают обувь, расстегивают ремни и открывают крышки ноутбуков.

Хвост к окошку не становится короче. Я нетерпеливо переминаюсь с ноги на ногу. Поглядываю на наручные часы, потом не выдерживаю и, словно спущенный с привязи тигр, врезаюсь в начало очереди, горячо оправдываясь:

– Простите, но я опаздываю на рейс.

Ожидаю возмущения, злобных окриков и ругани со стороны остальных пассажиров. Я даже отмазку подходящую придумал: дескать, тороплюсь, поскольку у меня жена рожает. Однако никто не успевает даже рта раскрыть, меня осаживает возникшая рядом служащая аэропорта:

– Сэр, так нельзя.

– Простите, – говорю я, – но мой самолет вот-вот улетит…

Женщине этой, судя по виду, давно уже пора на пенсию, и, естественно, она начинает занудствовать:

– Я начала работать здесь еще до вашего рождения, а потому могу заявить со всей определенностью: правила есть правила, и нарушать их недопустимо.

– Прошу вас. Дело очень срочное.

Она смотрит мне в глаза:

– Вам тут не место.

К окошку подзывают следующего пассажира – стоящего рядом со мной мужчину. «Может, просто по-наглому отпихнуть его и влезть без очереди?» – мелькает в голове мысль.

Но вместо этого я с тоской гляжу на пожилую сотрудницу аэропорта, ложь о рожающей жене вязнет на зубах, и я слышу свой голос:

– Вы правы, следует соблюдать инструкции. Но мне очень нужно попасть на этот рейс, потому что иначе у близкого мне человека возникнут большие проблемы.

За долгие годы работы – в полиции, а затем и частным сыщиком – я чуть ли не впервые говорю от чистого сердца, а не пытаюсь что-нибудь придумать.

Служащая вздыхает, поворачивается к свободному компьютеру за стойкой и делает мне знак подойти. Взяв протянутый мной код подтверждения, она вбивает буквы и цифры так медленно, что я, наверное, за это время уже успел бы набрать весь алфавит.

– Я проработала здесь сорок лет, – заявляет она, – и нечасто встречала таких, как вы.

Эта женщина – благодетельница, она пошла мне навстречу, хотя вполне могла бы оставить пассажира на милость заглючившего автомата, поэтому я держу язык за зубами. Наконец ввод информации завершен, и служащая протягивает мне посадочный талон.

– И не стоит так нервничать: в конечном счете вы все равно туда попадете.

Я хватаю талон и бегу к выходу на посадку. Положа руку на сердце, я даже вообще не помню, как прошел досмотр, знаю только, что несусь на всех парусах к воротам номер двенадцать и слышу, что посадка пассажиров, улетающих в Нэшвилл, заканчивается, – диктор словно объявляет по громкой связи судьбу. В самый последний момент, размахивая посадочным талоном, я подбегаю к девушке, которая уже собирается закрывать дверь.