– Детектив Миллс упомянул, что вы принесли ему зуб…

– Да. Но дело в том, что сперва меня нашла сама Дженна. Чуть больше недели назад. – Она мнется. – Я экстрасенс.

Может, это последствия стресса: все-таки сегодня я видела извлеченные из земли кости своей дочери; может, я просто отчаянно завидую Томасу, который попал в ловушку собственного разума и оказался запертым там, где с ним как будто ничего и не происходило; может, виной всему двадцать два часа перелета и разница во времени. Так или иначе, но ярость гейзером закипает во мне. Я хватаю Серенити за плечи и хорошенько ее встряхиваю:

– Да как вы смеете? Как можете насмехаться над смертью моей дочери?

Застигнутая врасплох, женщина отшатывается назад. Ее огромная сумочка падает на пол между нами.

Серенити встает на колени и начинает собирать рассыпавшиеся вещи.

– Что вы, да я никогда себе такого не позволяю, – оправдывается она. – Я пришла сказать, как сильно Дженна вас любила. Видите ли, Элис, она не понимала, что умерла. Думала, будто это вы ее бросили.

То, что вытворяет эта шарлатанка, смертельно опасно. Я ученый и понимаю: эта женщина несет невообразимую чушь, однако ее слова сеют хаос в моем сердце.

– Зачем вы пришли? – с горечью спрашиваю я. – За деньгами?

– Я видела вашу дочь, – не унимается незваная гостья, – говорила с ней, трогала ее. Я не знала, что Дженна была призраком, принимала ее за обычную девочку-подростка. Смотрела, как она ест, смеется, ездит на велосипеде, проверяет голосовые сообщения на своем мобильнике. Она выглядела для меня такой же реальной, как вы сейчас.

– Но почему вы? – слышу я свой голос. – Почему она пришла именно к вам?

– Думаю, я была одной из немногих, кто ее замечал. Вообще-то, призраки повсюду вокруг нас: разговаривают друг с другом, регистрируются в отелях, едят в «Макдоналдсах», занимаются обычными делами, как мы с вами, но видят их только люди, способные отставить неверие в сторону. Например, маленькие дети. Пациенты психиатрических больниц. И экстрасенсы. – Серенити медлит. – Думаю, Дженна пришла ко мне, потому что я могла ее услышать. Но осталась, наверное, из-за того, что надеялась, что я помогу ей найти вас.

Я плачу. Зрение туманится.

– Уходите. Уходите, прошу вас.

Серенити встает, собирается что-то сказать, но потом меняет решение, просто наклоняет голову и уходит по коридору.

Взглянув на пол, я вижу какой-то маленький предмет, выпавший из ее сумочки, да так и оставшийся не поднятым.

Надо закрыть дверь, вернуться в комнату. Но вместо этого я сажусь на корточки и беру его – маленького слоника, сложенного из долларовой купюры.