Юэн понимал, что какие-то слова из его речи могли звучать довольно резко, зато в целом получилось очень искренне. Он старался воспринимать ситуацию объективно. Правильно. Бернард отрешенно смотрел куда-то в сторону. Вероятно, не ожидал от Юэна такой тирады, однако по его лицу было заметно, что речь заставила его серьезно задуматься. Дэвид уставился на обложку лежащей на столе книги. Повисшая тишина казалась какой-то искусственной.

– Все верно, Юэн, – вдруг сказал Питтс, в голосе которого на мгновение проклюнулось чувство вины. – То, как я поступаю, называется эгоизмом. Дело в том, что я осознаю всю неправильность ситуации, но слишком привык к Алисии, к той Алисии, что сейчас со мной. Мне просто не хватает решимости ее отпустить. Снова. Я уже давно ничего не чувствую. Меня ничто не радует. Апатия. Словно из меня давно все выкачали, оставив только человеческую оболочку для вида. Присутствие дочери, даже дочери-призрака, единственное, что заставляет чувствовать себя живым, даже если это парадоксально отнимает жизнь.

– Простите, Дэвид, – твердо сказал Юэн, – я не психотерапевт, но, кажется, у вас посттравматическое стрессовое расстройство или депрессия. За точным диагнозом надо обращаться к врачу. Впрочем, вряд ли мои слова для вас новость. Наверняка вы это все и так прекрасно знаете. Горе довело вас до такого, скорбные эмоции вернули вам дочь, но удержать ее вы решили сами. Я вас не осуждаю, как бы это ни выглядело со стороны. Такое состояние вряд ли может поправить деструктивное взаимодействие с призраком. Вы это сами прекрасно понимаете.

Питтс тяжело вздохнул, поник головой и провел рукой по обложке книги сказок.

– Верно… все верно… я желал услышать эти слова от кого-то другого, – говорил он будто сам себе, позабыв о том, что рядом были еще люди. – Когда варишься в собственных мыслях, часто становишься их заложником. Не видишь общей картины.

Юэн ощутил себя некомфортно. То, что Алисия была настоящим призраком, а не призраком, которого породило сознание Питтса, не означало, что психическое здоровье мужчины на высшем уровне. И это его подтверждение предположения Юэна делало его самого каким-то слабым и уязвленным. Словно по-тихому вскрывшийся и беспокоивший нарыв, рана от которого теперь по логике должна начать заживать, если будет достаточно стерильна.

– Но вы ждали нас не для того, чтобы я произнес перед вами пламенную речь, так ведь? Вы хотели переговорить с Бернардом. Потому что он тоже… видит призраков, – сказал Юэн, посмотрев на Берна.

– Да, – кивнул Питтс, быстро переключаясь на другую тему. – Собственно, сама Алисия рассказала мне, что Бернард может ее видеть. И не только ее, но и других. Я же могу видеть только ее. В этом, Бернард, наше с тобой сходство и различие. Когда я увидел тот снимок, мне захотелось обсудить с тобой эту тему. Поговорить еще с кем-то, кто столкнулся с подобным, иначе начинаешь чувствовать себя сумасшедшим. Рассказать о своем опыте, потому что он может пригодиться. Алисия сообщила, что ты в сомнениях, как и я был когда-то. Ничего. Сомнения – это нормально. Ты не сходишь с ума, призраки действительно существуют.