– Не совсем, – я прикрыла глаза на секунду, вспоминая, как она аккуратно трясет меня за плечо, чтобы разбудить, и, улыбаясь, ждет, пока я открою глаза. «Энди, – шепотом говорила она, – хочешь отправиться в путешествие?» – Это бывало, когда ты работал в Вашингтоне, – медленно проговорила я. Раньше я об этом никому не рассказывала. Это был секрет, принадлежавший только нам двоим. Все эти волшебные ночи, когда, казалось, время останавливается, и мы одни во всем мире не спим, и чувство, словно звезды на небе светят только нам. – Невозможно было предсказать, когда это опять случится. Она говорила: «Когда жизнь становится слишком обыкновенной».

– Очень на нее похоже, – тихо произнес отец, едва заметно улыбаясь.

– Она меня будила, – я с улыбкой вспомнила то, как удивительно было просто ехать в машине прямо в своей пижаме с капкейками. – И мы всю дорогу ехали на «мустанге» с опущенным верхом и всегда приезжали сюда.

Мы оба мгновение помолчали, наблюдая через окно магазина, как Тоби опять прошла вдоль полок, остановилась, сверилась со списком и снова двинулась вперед.

– Мы покупали леденцы и горячий шоколад, – я вспоминала то чувство, когда едешь в машине, ветер свистит и ерошит волосы, а в руках у тебя горячий картонный стаканчик. – И она говорила, что тебе необязательно об этом знать.

– Я рад, что ты мне рассказала, – тихо сказал отец немного хриплым голосом. Сейчас мы не смотрели друг на друга – наши взгляды были устремлены прямо перед собой, и от этого становилось немного легче. – Она умела творить волшебство из чего угодно, правда?

Я кивнула. Когда мама была жива, я не придавала этому значения – и только сейчас, когда это ушло, я понимала, насколько редким и ценным был этот дар.

– Это точно, – подтвердила я, по-прежнему глядя вперед, и почувствовала, как сжимается горло. – Все что угодно могло стать приключением, даже простая поездка на машине в пижамах.

– Ты же знаешь, что она тебя очень любила, верно? – произнес отец, и две слезинки упали из моих глаз – я даже не чувствовала, что они там есть. – Она всегда считала тебя самой лучшей. Уверен, она бы очень тобой гордилась.

Я провела тыльной стороной ладони по лицу и неуверенно вздохнула.

– Да? – наверное, ей было бы чем: моими отметками, целями в жизни, тем, как я проводила летние каникулы, занимаясь важными, серьезными вещами.

– Конечно, – сказал отец слегка надломленным голосом. – А эта твоя работа? Она бы уже нарисовала маслом каждую собаку.

Я фыркнула, одновременно с этим всхлипнув, потому что это было очень точное описание. Мама бы одобрила, что я много времени провожу на свежем воздухе и что мне нравится работать. Я бы приходила домой и рассказывала ей о собачьих злоключениях, а она бы озвучивала каждую собаку отдельным голосом.