Вэл облокачивается на кухонную стойку:

– Ной, ты мне нужен прямо сейчас. Родители тут не помогут, они и так не в себе. Не бросай меня опять.

– Опять?

– Ты знаешь, о чем я.

– Вообще-то, нет.

– Последние недели ты сам не свой, – говорит она. – Отдалился или типа того.

Я помню слова отца: Вэл пришла потому, что ей не все равно, но мне ее забота не нужна. Я так и собираюсь сказать, но вместо этого спрашиваю:

– Вэл, в какой институт ты собираешься в следующем году?

– Что?

– В следующем году. Куда ты будешь поступать?

Она медленно распластывается на стойке, и я вижу, что Вэл вот-вот расплачется.

– Кого на хрен сейчас волнует институт? Жизнь Алана висит на волоске, и мне просто не верится, что именно тебе, его лучшему другу, настолько наплевать.

– Вэл, послушай. Мне не наплевать. Со мной кое-что произошло.

– Ты о чем?

– На той вечеринке. Или после нее. Я кое с кем познакомился, и тогда я слишком много выпил, мне бы поостеречься, но, как ты и сказала, я уже давно был слегка не в себе, а он пообещал помочь, вот я и пошел к нему домой. Вэл, этот парень… он сломал мне мозг. Голова у меня совсем набекрень.

В кухне ненадолго устанавливается тишина, а потом Вэл говорит:

– Это был Ротор?

Есть такая сущность, безымянная сущность, которая живет так глубоко внутри, что мы забываем о ней, но внезапно что-нибудь случается, и эта безымянная сущность вспыхивает на раз.

– Что?

– Ротор Лавлок. – Она делает шаг вперед.