– Считаю ли я, что мой младший кузен умышленно причинил кому-то вред? Убил девушку? Разумеется, нет. Это безумие. Но он любил ее, а влюбленные порой теряют голову. Поверь мне. Я ношу перцовый баллончик вовсе не из-за незнакомцев.
– У меня язык не поворачивается сказать сыну, чтобы он признал вину.
– Значит, не испытываешь сомнений? И мысли не допускаешь, что на мгновение он помешался?
– Я не знаю, – помолчав, выдавил Мишель.
– А я знала про нее, – сменила вдруг тему София. – Знала про ваши отношения.
– Вот как?
– Мишель! Мой дорогой! Да она нацелилась на тебя, как только увидела.
– Нет, все не так.
– Я тебя умоляю! Я же видела. И как она смотрит на тебя. И как ест ланч одна. Да какая женщина приходит в ресторан без компании? Мы остаемся дома, достаем из холодильника йогурт, плачем.
– Выходит, я вел себя как дурак.
– Потому что ты был одинок. После смерти Марьям ты ото всех отгородился. И стал уязвимым. И потому стал легкой добычей для женщины вроде нее. Которые всегда с прической.
– Ты ошибаешься в ней.
– И где же я ошибаюсь? В той части, где она изменяла своему мужу? Где назвала свою падчерицу пособницей убийцы? А может, я ошибаюсь в ее уголовном прошлом, что описано в газете? Неужто это фейковые новости? – София глубоко вздохнула. – Ах, Мишель, да ты в упор ничего не видел. Особенно собственного сына. Так увлекся своей куколкой, что позволил Кристоферу слететь с катушек. Может, он знал – не задумывался об этом?
Мужчина закрыл глаза и откинулся головой на спинку дивана.
– Я согрешил. Я знаю.
– Согрешил? Я тебя умоляю, давай без этого пафоса. Мы же в Америке. Здесь нет греха. Ты облажался. – Только выпалив всю тираду, она перевела дыхание. – Послушай меня. Твой сын в тюрьме. Тебе предстоит принять важное решение. Хватит думать о сделанном. Думай о том, как тебе поступить.
Телефон Софии дал знать о входящем сообщении.
– Ладно. Мне надо на работу. На этой неделе я у Антонелли. – Она горько рассмеялась, поймав удивленный взгляд Мишеля. – Что? На помощь от тебя мне как будто рассчитывать не приходится.
И с этим женщина ушла, без объятий и поцелуев на прощание, прихватив с собой жалость, оставив лишь гнев.