Вскоре после полуночи позвонил Кантор. Адвокату пришлось повторить всю историю, прежде чем Мишель, все еще не оправившийся от утренней статьи в «Геральд», понял, что к чему.

– Но зачем он это сделал?

– У него была цель. Утверждал, якобы видел Джека в ночь убийства.

Даже в голове не укладывалось. Незаконное проникновение, выстрелы, кровь. Патрик Нун. Перед глазами у Мишеля только и возникал что образ обходительного, безукоризненно одетого мужчины, сидящего в одиночестве в угловой кабинке. Вот он закрывает глаза после первого глотка гран крю, бутылку которого намеревается неспешно распить.

– И как это отразится на нас?

– Теперь дела обстоят так, что в виновность Джека Пэрриша верят исключительно психи. Послушайте, Мишель, прямо сейчас все в движении. Мягко выражаясь. Мне нужно переговорить кое с кем, оценить ситуацию. Завтра я приеду, и там уже будет видно, что мы имеем.

Ночь превратилась в бесконечную последовательность часов, минут и секунд. Стоило Мишелю начать засыпать, как в сознание врывались непрошеные видения. Сломанные игрушки в тюремной комнате для посещений. Газетный снимок его и Элис. Патрик Нун, улыбающийся Софии, пока она заново наполняет его бокал. А потом его пугали утренняя ясность, бледный свет и проезжающие мимо машины.

Кантор прибыл незадолго до полудня. Вид у него был далеко не радостный.

– Ну что? – набросился Мишель.

– Как я и предполагал. Для всех это полное оправдание Джека. – Адвокат удрученно покачал головой. – Есть и еще кое-что. Я наконец-то выяснил, какие результаты экспертизы они пока не разглашают. И для нас ничего хорошего.

– Так.

– Они обнаружили следы ДНК Кристофера во влагалище жертвы.

– Этого не может быть!

– И теперь я уже ничего не могу предпринять, Мишель. Вечером обвинение намеревается продемонстрировать присяжным фотографии мертвой девушки, которая выглядит так, будто Господь создал солнце исключительно для того, чтобы оно ее освещало. И я опасаюсь, что, когда бутылочка прекратит вращаться, указывать она будет на вашего сына.

Мужчина умолк, обдумывая следующие слова.

– И еще одно. При всем моем уважении, не могу не высказаться об этом. Ваш сын не совсем белый. Кое-кто явится взглянуть на него. И эти-то, зацикленные на минаретах, наверняка задержатся.

– Мы же католики. Он – француз.

– Да, но мы в Массачусетсе. Есть одни католики, и есть другие католики. Что до француза, давайте пока это оставим. Мишель, оглядитесь по сторонам. Мы живем не в эпоху Просвещения. У нас тут полно чокнутых, которые не очень-то жалуют разумные сомнения. Как и вообще что-либо разумное. И такие обожают сидеть на скамье присяжных.