– Что произойдет, если мы проиграем суд?

– Худший вариант? Пожизненное. Наилучший – пятнадцать лет.

– И что нам делать?

– Если отталкиваться от общепринятых взглядов, то ДНК и вчерашние события только ожесточат людей. Но мы в Эмерсоне, так что начнется тот еще балаган, но я уверяю вас, что местные заправилы – один из которых, так уж получилось, носит фамилию Пэрриш, – никаких балаганов не желают. Последние несколько сотен лет они старательно избегали общественного внимания, что шло им только на пользу. И они готовы далеко зайти, лишь бы текущее положение вещей сохранилось.

– И что это значит? В нашем случае?

– Ваш сын признается в убийстве, совершенном в состоянии аффекта. ДНК мы объясняем тем, что они просто баловались. Скорее всего, обвинение согласится на это. Это не сперма, что наконец-то в нашу пользу. Общеизвестно, что они были близки. Их видели целующимися. Но той ночью они затевают любовные игры, а потом она вдруг заявляет, что передумала. Вспыхивает ссора, атмосфера накаляется. Он юн и в делах сердечных не искушен, так что на несколько секунд выходит из себя. Он вовсе не собирался ее убивать. Ведь не было никаких тупых предметов или сжатых кулаков. Всего лишь толчок. Бо́льшая часть произошедшего с Иден – несчастный случай.

– И если они согласятся на эту версию?

– Предварительно, пятнадцать лет. Без этого никак. Но срок снизят до пяти, как только цирк уедет. Кристофер выйдет в возрасте за двадцать.

Мишель даже представить себе этого не мог. Но понимал, что придется.

– Поговорите с сыном, Мишель. Он должен понять, что стоит на кону.

– Сколько нам дают на принятие решения?

– Дверь остается открытой до конца недели.

– Я поговорю с ним, – согласился мужчина. – Но радости мне это не доставит.

– Да, хм, на данном этапе нам всем не до радости.

Перед уходом Кантор созвонился с окружным прокурором и договорился о свидании Мишеля с сыном сегодня же днем. Вообще-то, это было против правил, однако власти решили сделать исключение. Мишеля уже не рассматривали как воинственного родителя. Теперь он был потенциальным союзником.

В тюрьме им выделили помещение для адвокатов. Охранники на их встрече не присутствовали, не было и ограничений по времени. Единственным украшением комнаты служил список запретов. С Кристофера сняли наручники, как только ввели. Отец и сын тут же обнялись, нарушив правило номер один. Тело парня ощущалось дряблым, напрочь лишенным твердости.

– Так у Джека кого-то застрелили? – поинтересовался он, не успел Мишель и рта раскрыть.

– Его звали Патрик Нун. Он бывал у нас в ресторане. Ты его должен помнить. Он утверждал, будто видел Джека возле дома примерно в то время, когда Иден погибла.