Николас Одли следил за ними и никак не мог сообразить, почему они не идут к тому дому, который они оставили им как приманку. Люди в камуфляжной форме осматривали каждый дом, полицейские проезжали по улицам, их было около десяти, по крайней мере, в поле их зрения, а что было там, в других районах, они даже не представляли. Хотя и без того всё стало понятно. Их окружили со всех сторон.
– Да их до черта, – сказал Михаэль.
– До черта, – вздохнул Одли.
Когда так долго держишь всех во лжи, когда созданный тобой мир – один сплошной обман, больше всего на свете ты боишься не мародёров или убийц, ты боишься тех, кто несёт в себе правду, которую ты скрывал.
«И это всё против них троих?» – не верила своим глазам Аманда.
– Пусть попробуют нас найти, – сказал Ник.
– Всё равно ведь найдут, – вздохнул Михаэль, поправляя локоны дочери.
Николас Одли лишь улыбнулся, но ничего не сказал. На него было больно смотреть. Всё время, что они были знакомы, Михаэль только и слышал, что о его жене: Нора сказала бы то, сделала бы это… А теперь он держал на руках свою спящую дочь, тогда как Николас не нашёл никого.
– А их только прибавляется, – вздохнул Ник протяжно, – значит, ты говоришь, она может быть в полицейском участке?
Аманда кивнула и подошла к мужу.
Эбигейл лежала у него на руках как младенец, а он убаюкивал её, как тогда, в первый год её жизни.
«Моя дочь, – повторила она про себя, – как же ты выросла, Эби». Это они украли дочь у неё, каждый её новый день, каждый новый год её жизни, все дни рождения, все праздники и подарки, которые она могла подарить, все улыбки и все тревоги, они украли всю её жизнь. Аманда сжала в руке пистолет и подошла к окну, нацелив его на одну из полицейских машин.
– Нет, – Николас схватил её руку, – ты только выдашь нас!
– Но чего мы ждём?
– Когда всё разрешится!
– Может, ты уже скажешь, какой у нас план?
Динамик радиоточки на одной из больничных стен зашипел раздражающим хрипом, а после издал такой же раздражающий писк, перешедший в знакомый голос:
–