– Она считала, что он за ней следит. Преследует ее. Шпионит. В таком духе.

– Кто?

– Как кто? – удивляется Ал. – Добиас. Тед Добиас. Она говорила, что иногда у нее бывает чувство, как будто за ней наблюдают, отслеживают каждый ее шаг. Он все еще злился на нее из-за тех денег.

– Тед Добиас, вы говорите… Не Саймон?

– Мальчишка? О нем она ничего не говорила. Только Тед. Черт, да вы знаете, сколько лет она в Европе просидела? И все из-за этого типа.

– Значит, она никогда не возвращалась?

– Нет, она… ну, только один раз. Когда у нас с Эми годовщина была, тридцать пять лет. Лорен тогда такую вечеринку для нас закатила в центре города, в отеле «Дрейк»… Сама на пару недель прилетела. Заказала сразу несколько номеров, так что и мой брат Джо, и сестра Луиза, их дети, и еще пара моих приятелей с работы – все жили в «Дрейке» целую неделю. Погодите-ка, или даже две?

Джейн кивает.

– Значит, Лорен провела в Чикаго две недели?

– Да.

– Не могла она тогда столкнуться с Саймоном Добиасом?

– Не знаю, не слышал. Она много выходила в город. Но я же не отмечал ее приходы и уходы, ясное дело… Нет, о нем она ничего не говорила. О Теде, кстати, тоже.

– Ясно. А когда это было, Ал? Когда она приезжала?

– Ох, господи… – Он поднимает глаза к потолку, щурится. – Годовщина у нас была восемнадцатого мая. Поженились мы в семьдесят пятом. Значит… – Он закрывает глаза. – Если я ничего не путаю, в тот год, когда она приезжала, годовщина пришлась как раз на середину недели; значит, вечеринка была в следующие выходные в «Дрейке». А потом все остались еще на неделю, включая длинные выходные Дня поминовения[47].

– Все – значит, и Лорен?

– Да. Мы были так рады, что она пробудет с нами почти две недели. Много времени проводили с ней вместе.

– И за все это время вы ни разу не слышали ничего о Саймоне Добиасе и не видели его самого?

Ал отрицательно качает головой:

– Ни разу. Я вообще никогда его не видел. Не имел, так сказать, удовольствия. Никогда с ним не говорил.

– Значит, так…