– Помог Ричарду перенести ее тело и закопать в руинах. Он боялся, что, если бы ее обнаружили там, где она была, его могли бы арестовать за убийство, и тогда все, что касается Драгон-Ярда, вышло бы наружу. – Он сел на край кровати. – Есть еще кое-что похуже насчет Громвеля. Лучше вам знать все. Ходят слухи о коротышке-клерке, который погиб во время пожара в своих комнатах в Клиффордс-инн. Знаете, он служил в Пожарном суде, поэтому, должно быть, знал о Драгон-Ярде. Говорят, ему было что-то известно об убийстве вдовы и он пытался шантажировать Громвеля.

«Вполне правдоподобно, – подумала Джемайма. – По крайней мере, что касается шантажа». Она видела доказательство, спрятанное в шкафу Филипа, – письмо с угрозами, которое Т. Ч. послал Громвелю. И Филип тоже его видел. Что ж, он не был с ней полностью откровенен.

– И… еще какая-то несуразица по поводу служанки вдовы. Оказывается, эта глупая девка повесилась в Ламбете. С горя от смерти не то матери, не то госпожи. Но теперь говорят, что это Громвель ее убил, чтобы не болтала о его связи с ее хозяйкой.

– Конечно, это он убил девушку, – сказала Джемайма. – И клерка. И шлюху.

Филип пожал плечами:

– Король уверен, что все это моя вина. Что я использовал Люциуса, как обезьяна использовала кошачью лапу, чтобы таскать каштаны из огня.

– Громвель мертв, – заметила она, надеясь, что в ее голосе не слышится злорадство. – Никто ничего не может доказать. Ни он. Ни король. Он не может вас обвинять в том, что Громвель, возможно, сделал или не сделал.

Он покачал головой:

– Дело не в доказательствах. Дело в том, во что король верит. Как говорит Чиффинч, он полагает, что я пытался вмешаться в работу Пожарного суда, и это разгневало его больше всего, поскольку он хочет, чтобы суд казался справедливейшим. А вчерашняя стычка на Лондонском мосту…

– Стычка? – сказала она. – Вы так это называете? Громвель мертв, убита Мэри, которая пыталась мне помочь. И вы сами убили мою бедную Мэри.

Он отшатнулся от нее.

– Я заколол ее при самозащите, мадам. Клянусь. Даже Чиффинч со мной в этом согласен. Что еще я мог сделать? Она потеряла разум и стала неуправляемой. Она могла вас убить.

Она чуть не рассмеялась над столь нелепым предположением. Она наклонилась вперед и указала на него пальцем:

– Так вот, сэр, все это случилось из-за вас и вашего друга Громвеля. Я оказалась там только потому, что вы вытащили меня из моей кареты и держали в этом ужасном месте, где я чуть заживо не сгорела. Что касается вашего поведения со мной в Пожарном суде…

– Люциус думал…

– Можете хоть раз подумать сами за себя? Вам теперь придется, поскольку Громвель мертв. Он бы убил меня, если бы ему от этого была бы какая-то выгода. Признайтесь честно: это ведь из-за вас я потеряла нашего сына. Это еще одно убийство на совести Громвеля, и на вашей совести тоже. Убийство собственного ребенка.