Первая новость заключалась в том, что эта жертва отличалась от других. Тело лежало лицом вниз, но большая посиневшая область свидетельствовала о том, что до этого оно довольно долго лежало лицом вверх, и кровь успела застыть вдоль позвоночника, а это означало, что труп после смерти перемещали. Согнутая назад в колене правая нога и приподнятые ягодицы наводили на мысль об анальном, вероятно, посмертном, сношении. Разлагающуюся кожу покрывал молочно-белый студенистый налет с полосами коричневого и темно-красного цвета. Тело выглядело так, будто лежало под ковром в течение трех или четырех недель. Татуировки отсутствовали, следовательно, жертва не могла быть пропавшей Марией Уэлш.

Судмедэксперт отметил, что женщина, вероятно, умерла от асфиксии, но разложение мягких тканей в области шеи зашло слишком далеко для постановки положительного диагноза. Тело было разрезано от грудины до промежности – «так охотник режет оленя», заметил один из полицейских. Половые органы были залиты запекшейся кровью, а половые губы, по-видимому, отсутствовали.

После того как тело унесли, специалисты по уликам наткнулись в камышах на перочинный нож и окровавленное полотенце. Очевидно, убийца вымыл руки, прежде чем вернуться по подъездной дороге к оживленным улицам наверху. Но что еще он сделал с трупом? Акт некрофилии? Мастурбация? И снова никаких следов спермы.

– Теперь он сменил тактику, – пожаловался Линд Джонстон, когда чиновники вернулись в штаб-квартиру. – Перенес место для сброса тела на одиннадцать километров ниже по реке. И теперь решил наносить жертвам увечья.

Налицо была та самая эскалация насилия и жестокости, которой все боялись.

Заголовок на первой странице «Демократ-энд-Кроникл» гласил: «УЩЕЛЬЕ СКРЫВАЛО ТЕЛО ЕЩЕ ОДНОЙ ЖЕНЩИНЫ: 11-я загадочная смерть в этом районе».

На размещенной в статье фотографии прокурор Сирагуса, Джонстон и еще двое полицейских понуро брели по тропинке, где Марк Стетцель выгуливал свою собаку. Снятый позади них снимок передавал атмосферу разочарования и опустошенности.

– Я не помню, какая там была подпись, – сказал позже Джонстон, – но мы все чувствовали, что самой подходящей была бы подпись «В дерьме». У полиции Рочестера был отличный рейтинг. В среднем за год мы расследуем от тридцати до сорока убийств и раскрываем 90 процентов из них, тогда как в среднем по стране этот показатель составляет 62 процента. Но во второй половине 89-го количество убийств у нас почти удвоилось, и едва ли не все из них оставались нераскрытыми. Этот парень убил девять или десять женщин, а мы даже не знали, как он это сделал, не говоря уже о его имени. Он выставил нас кем-то вроде Лорела и Харди[22].