– Да? – говорю я. – Над баром или над универмагом?
Он моргнул, а я продолжаю:
– У вас здесь светофор, тут продуктовый магазин, колледж на холме. Через улицу у вас здания суда и тюрьмы. Так в какой квартире вы жили?
В конце концов мы выяснили это, и я сказал:
– Теперь давай поговорим о Бингемтоне. Где вы останавливались?
Он говорит:
– У «Волонтеров».
– О, на Стейт-стрит? Рядом с «Бингемтон-плаза»?
– Думаю, да, там был торговый центр.
Мы еще немного поговорили о Бингемтоне. Что-то он помнил, что-то нет. Наша цель состояла в том, чтобы убедить его, что мы знаем о нем все – не лги нам, Арт, потому что
Он рассказал нам о том, как сотрудники службы условно-досрочного освобождения отвезли его и Роуз в мотель в Вестале.
– Ты имеешь в виду тот, что на «Четырех углах», слева, с бассейном?
– Да, да.
Затем он начал рассказывать о западных районах Рочестера, и Чарли снова вмешался. Он был из Брокпорта и исполнил тот же номер, что и я с Бингемтоном. Довольно скоро мы заставили парня думать, что мы едим карты Нью-Йорка на завтрак.
Он сказал нам, что был экспертом по оружию во Вьетнаме, и там произошло много плохих вещей, но он не может их вспомнить. Сказал, что его дважды ранили, один раз в плечо и один раз в верхнюю часть груди. Сказал, что отравился оранжевым реагентом. Рассказал, как сделать глушитель: нужно надеть на дуло соску из детской бутылочки. Для одного выстрела сгодится.
– Отлично работает. Получается негромкое
Мы выяснили, что он мог целый день говорить о рыбалке и охоте, безобидных для него темах, но когда мы попытались расспросить его о датах и точных местах, он не говорил ни слова, понимаете? Он оказался гораздо более крепким орешком, чем нам представлялось.
Мы сделали еще один перерыв, и все большие шишки захотели узнать, о чем он говорил. Я сказал им, что он ведет с нами игру, говорит вроде бы много, но по сути не говорит ничего. Кто-то заметил, что продолжать в том же духе всю ночь мы не сможем. Я сказал, что знаю об убийствах слишком мало и что если заговорю на эту тему, он быстро меня раскусит.