Сажусь на диван (мой диван), Мэтт смешивает нам напитки.

– Я рад, что ты наконец пришла, – говорит он, встряхивая шейкер.

– Почему все как было?

Он переливает жидкость в стакан.

– В смысле?

– Джулия не хотела тут что-то поменять?

– С чего вдруг? У тебя отличный вкус.

– А…

Мэтт подходит ко мне с двумя стаканами, протягивает мне один.

– Что значит «а»? – Садится рядом со мной.

Делаю глоток и ставлю стакан на кофейный столик.

– Это значит, что я поняла, что ты просто не дал ей что-то изменить.

– Я бы так не сказал. Я упомянул, что мне нравится, как тут все обустроено, и ее это не волновало.

Звучит сомнительно, но я все-таки не знаю Джулию. Может, она не любит обустраивать пространство. Может, она и вправду считала, что у меня хороший вкус.

– Ты мне скажешь? – спрашивает Мэтт.

Я приподнимаю бровь, делая вид, что не понимаю, о чем он. Хотя это не так.

– Что ты вспомнила, когда мы были на улице. – Он тоже ставит стакан на кофейный столик. Половину щедро налитого коктейля он уже выпил.

Смотрю на фото над камином. Свадьба Мэтта и Джулии, невеста – в платье-рыбке без рукавов, с идеальными плечами, слепленными богами пилатеса. Когда-то там висела наша свадебная фотография. Кажется, даже в той же рамке. Они просто вытащили старое фото и вставили новое.

Странные они…