Еду домой медленно. Темно, улицы Пламптона пусты. Я собираюсь было опустить окно, как сделала бы тихой ночью в Лос-Анджелесе, но жара стоит невыносимая.

Остановившись на светофоре в центре, выглядываю из окна и вижу Эмметта, украшающего витрину своего магазина искусств. Голос-обвинитель в голове напоминает, что я так и не ответила на его сообщения. И не сказала, что возвращаюсь в Калифорнию…

Включается зеленый. Эмметт меня замечает. Поднимает руку и нерешительно машет.

Черт… Слегка надавливаю на газ и паркуюсь на обочине. Выхожу из машины.

– Привет. – Указываю на большой желтый подсолнух, который Эмметт рисует на окне. – Красиво.

– А… Спасибо. Какие-то подростки написали «вагина» на предыдущем цветке, так что хозяин попросил меня нарисовать что-то менее эротическое.

Не удерживаюсь от смешка.

– А предыдущий цветок был эротическим?

Эмметт улыбается.

– Мне так не показалось, но, похоже, ребята увидели то, чего не заметил я.

Прислоняюсь к кирпичной стене рядом с магазином.

– Можно было бы проявить хоть какую-то креативность. «Вагина» – не очень остроумное граффити.

– Согласен. Могли бы и постараться. – Он разворачивается обратно к окну, поднимая кисточку.

– Извини, что не ответила на твои сообщения. Всё так…

– Навалилось? – угадывает Эмметт, не глядя на меня, и проводит по окну желтой кистью, создавая лепесток.

– Нет. На меня никогда не наваливается.

Он одаряет меня полуулыбкой.

– Все ужасно, – договариваю я, решая быть честной. – Все было так ужасно с тех пор, как я вернулась… Заново переживать все, что было с Савви, с моим браком… – Делаю глубокий вдох и с ужасом понимаю, что сейчас снова разрыдаюсь. Видимо, у бабушки я выпустила не всё. Стараюсь моргать, чтобы скрыть слезы, но они стекают по моим щекам.

Эмметт опускает кисть. Мужчины обычно приходят в ужас, когда женщины начинают плакать, но он выглядит скорее заинтригованно.

– Извини, – я вытираю щеки.