– Мне хотелось бы разобраться со всем прямо. Я жалею, что не пошел в полицию. Мэтт сказал, что воспоминания начали к тебе возвращаться, когда Бен стал тебя подталкивать. А я ругал твою мать, когда она на тебя давила. Я думал, что тебе нужна была передышка, чтобы все сделать правильно. Она, конечно же, была права.

– Ты тогда ему поверил? Мэтту.

Папа поднимает на меня удивленный взгляд.

– А не должен был? Я тогда не знал, что… Ну, я не знал всего. Но у меня не было повода ему не верить.

– Он был пьян. Он не видел, как я это сделала. Там мог быть кто-то другой, это могло быть… – Мой голос внезапно слишком высокий, истерический, и я замолкаю. Я понимаю, как это звучит.

– Он не говорил, что там был кто-то еще, – мягко говорит папа. – Он сказал… В общем, он объяснил, что увидел и что ты ему сказала.

– Он сам мог ее убить.

– Думаешь, он это сделал? – Папа подыгрывает мне.

Передо мной возникает истерическое лицо Мэтта. Я уже сто раз пыталась убедить себя, что он мог паниковать, потому что только что убил Савви, но это маловероятно. Я слишком хорошо его знаю. Я знаю, как он себя ведет, когда заходит слишком далеко, причиняет больше боли, чем хотел. Он успокаивается. Пытается все исправить. Быть вежливым. Убедить, что это не только его вина… Он не впал бы в панику, убив Савви, даже пьяный. У него не было бы такого лица.

– Нет, – говорю я. – Но тебя там не было. Мэтт просто пришел и сказал тебе, что я кого-то убила. Ты считал, что я на такое способна?

– Я не хотел. Но иногда приходится довольствоваться тем, что тебе говорят. Это то, что мне сказали. И Мэтт хотел тебя защитить. Я это сразу понял. – Он переводит на меня печальный взгляд. – Мы оба хотели.

– А мама хотела сдать меня полиции.

– Она тоже просто хотела как лучше.

– Я ее и не критикую.

Папа удивляется. Я бы, наверное, на ее месте поступила так же: сказала правду и стала ждать, пока соберется пазл.

Или нет. Я ведь не побежала к Бену или полиции, как только ко мне вернулось воспоминание с Мэттом…

Я купила билет домой в Лос-Анджелес.

* * *

Съедаю тихий, неловкий ужин с бабушкой. Я не могу рассказать правду ей – единственному человеку в семье, который мне верил. Она так в меня верила, что сдала все наши секреты самодовольному подкастеру.

– Бен говорит, что-то случилось, – говорит бабушка, почти допивая второй джин-тоник. Включен телевизор – без звука, но меня все время отвлекает женщина на экране с невероятно длинными красными ногтями. Она постукивает ими по своему подбородку. Такими можно и глаз выцарапать.