И снова он, ночной пот.

— Черт возьми, Вив, — объявляет Энди, — это как просыпаться в болоте.

Муж вылезает из кровати, а я понуро наблюдаю за ним.

— Я что, виновата? Оно само получается, когда я сплю.

— Ладно, это я так, — морщится он.

— Нет, не так. Ты выговариваешь мне за то, что я — женщина средних лет, переживающая муки гормональной перестройки…

— Я всего лишь хотел сказать, что это неприятно.

Он надевает халат и резким движением затягивает пояс. Ему неприятно? Ну, извините, только пот — далеко не единственное блюдо в моем нынешнем меню, которое также включает: перепады настроения, учащенное сердцебиение, беспричинные вспышки и постоянное беспокойство, зашкаливающее в сравнении с привычными и так далеко не низкими показателями. Добавьте к этому маниакальную жажду неудобоваримого пудинга (оттого, наверное, живот растет как на дрожжах), стремление умиляться при виде щенят, котят, телят и прочего четвероногого молодняка, а также прыщавость, какой не было даже в подростковом возрасте. Да, еще ночные страхи, идущие бонусом к бессоннице: а вдруг авиабилеты начальнице забронированы не на ту дату, и почему по карте такой перерасход, и из-за чего волосы стали ломкими, как солома. В 4.37 утра найдется масса поводов для переживаний — от положения дел в правительстве до размеров собственной задницы, а если эти поводы себя исчерпали, всегда можно понервничать из-за собственной обеспокоенности (а это нормально — так волноваться?). И у моего супруга еще хватает наглости сетовать на мокрую постель? У мужчин андропауза — это ерунда на постном масле.

— Если тебе настолько противно, — предлагаю я, — могу спать в гостевой.

— Зачем? Не нужно, — говорит муж со страдальческим вздохом.

— Или могу снять номер в специализированной гостинице для дам в климаксе, где вентиляторы на каждом шагу и сочувствующий мужской персонал.

На это он предпочитает не реагировать.

— Не знаю, что еще предложить, — говорю я. — Разве что вмонтировать в меня термостат…

— Хватит, я тебя понял…

— Но от кнопочки я бы не отказалась.

Я смотрю на физиономию мужа: обаяшка доктор Флинт, с ярко-голубыми глазами и длинными-длинными ресницами, такими пушистыми и загибающимися, словно он пользуется моей тушью. Подозреваю, что большинство коллег женского пола и пациенток к нему неровно дышат. В это тусклое серое утро я надеюсь на толику юмора или хотя бы сочувствие к моему резко пикирующему уровню эстрогенов, но он смотрит на меня холодно, точно я обливаюсь мерзким потом ему назло. Для медработника с его-то стажем врачебного такта — ноль.