Они направились к свободному столику в углу зала. Когда Нина сняла косуху, под ней обнаружилась черная футболка, которая явно была ей тесновата. На футболке красовалась надпись «
Она кивнула официанту, который через несколько минут прибыл с двумя кружками темного пива и тарелкой закусок.
– Итак, чему я обязан этим приглашением? – спросил Рикардо, проглотив канапе.
Нина опустила кружку, из которой только что сделала долгий глоток, и с медленной, осознанной чувственностью слизнула пену с верхней губы.
– Еще с тех пор, как ты попал в отдел, я терзаюсь вопросом: что ты за тип? Думаю, пришло время узнать это.
Спустя две пинты «Гиннесса» и три бурбона Меццанотте понял две вещи: Нина Спада была куда устойчивее к алкоголю, чем казалась, и нижнее белье она не носила. В голове у него все плыло, взгляд едва фокусировался, а Нина все еще была свежее самой свежей маргаритки. Что касается остального, то рельефно очерченные ареолы сосков под натянутым до предела хлопком говорили сами за себя. Чем больше Рикардо пил, тем чаще и неотвратимее его взгляд соскальзывал с ее лица на стиснутый футболкой бюст четвертого размера. Но Нину это не особо беспокоило, скорее даже льстило – судя по улыбкам, которые она ему посылала.
– Почему ты знаешься с таким, как Карбоне? – спросил он, размахивая пустой рюмкой и подзывая официанта.
– Мануэль не так уж плох, если ты понимаешь, о чем я.
– Ага, – согласился Меццанотте, – мозговитый парень.
Нина хихикнула. Он взял одну из рюмок с виски, которые официант только что оставил на столе, и выпил его одним глотком, поставив рюмку на место.
– И кстати, если уж тебе это так интересно, в постели он тоже…
– Прошу тебя, без подробностей, – содрогнувшись, попросил Рикардо.
– Мануэль тебя терпеть не может. До смерти. В буквальном смысле.
– Да ты что! Никогда бы не подумал…
– Это из-за тех, кого ты подвел под суд, когда служил в Мобильном, да?
По лицу Меццанотте прошла тень. Он так крепко сжал свою рюмку, что чуть не раздавил ее.
– Я… я не… – начал он, затем осекся и откинулся на спинку стула, издав такой вздох, будто сдувался воздушный шар. – Это не имеет значения.
– Слушай, лично я никогда бы этого не сделала, и мне кажется, что ты был большим придурком, раз ввязался в это, но если те полицейские действительно виновны в том, в чем их обвиняют, то, насколько я понимаю, сволочи тут – это они, и уж точно не ты.
Меццанотте уставился на нее со смесью изумления и благодарности. Он хотел сказать ей что-то, чтобы поблагодарить ее, но голова у него кружилась, как на американских горках, и нужные слова на ум не шли.