В этот момент Меццанотте – отчасти потому, что страдания по Лауре заживо испепеляли его, а отчасти потому, что он был измучен всеми этими обсуждениями, которые считал пустой тратой времени, – взорвался:

– Как я могу успокоиться, когда жизнь девушки висит на волоске, а никто ни хрена не делает, чтобы найти ее!

– Хватит, Меццанотте, вы перегибаете палку! – крикнул Далмассо, стукнув кулаком по столу.

Рикардо должен был понять, что пришло время остановиться, что, продолжая гнуть эту линию, ничего, кроме отстранения от дела, он не добьется. Но он зашел слишком далеко – и потерял контроль над собой.

– Черт побери, комиссар, вы вообще понимаете, что нельзя терять ни минуты? Вы уже должны были понять, на что способен этот урод. Что вы за начальник, мать вашу, если у вас не хватает смелости поддержать своих же, когда это необходимо?

В зале заседаний словно резко похолодало. Несколько секунд все молчали. Тафури был вне себя, Де Фалько ухмылялся, на лице Рицци было написано искреннее сожаление. Что касается Далмассо, то, судя по его виду, он был на грани сердечного приступа.

– Я предупреждал вас, и не говорите, что я этого не делал! – кричал он; его лицо раскраснелось и вспотело. – Считайте, что вы отстранены от работы с немедленным вступлением распоряжения в силу. Я приказываю вам вернуться в отдел для возврата удостоверения личности и табельного оружия!

– Как бы там ни было, вы остаетесь в моем списке, Меццанотте! – крикнул ему вдогонку Де Фалько, едва тот вышел из зала и от души хлопнул дверью. – Я с вами еще не закончил!

41 час с момента исчезновения

В управлении никто не осмеливался подойти к нему или даже заговорить с ним. Новости о его отстранении, должно быть, уже долетели до коллег. Только Нина Спада, проходя мимо него в коридоре, коротко пожала ему руку, сочувственно улыбнувшись. Меццанотте чувствовал себя опустошенным и странно спокойным. Такая тишина оглушает тех, кто оказывается в самом центре урагана.

Дойдя до своего стола, под пристальными взглядами всех остальных офицеров, он освободил его, запихивая свои вещи в сумку. Поверх груды накопившихся бумаг, с которыми ему больше не нужно было иметь дело, заметил красную папку, которой не было утром. Он открыл ее. В нем были фотокопии старого досье. Фумагалли. Наверное, дежурный вспомнил еще один случай, имевший какое-то отношение к подземельям. Слишком поздно… После недолгого колебания он также взял и это досье – и бросил его в сумку вместе с остальными.

– Кардо…

Меццанотте поднял взгляд. Рядом с ним материализовались огорченные лица Колеллы и Минетти.