– Я пришел не ради себя, – перебил его Рикардо, желая сразу же развеять все недоразумения. Затем схватил другую чашку и одним глотком проглотил ее содержимое. – Что ты знаешь о деле Кордеро?

– Дочь пропавшего предпринимателя? Все, что нужно знать. Утром я должен был сообщить квестору по телефону об этом деле.

– Я здесь не ради того, чтобы просить тебя говорить о моем отстранении или о чем-то подобном, Дарио, – повторил Меццанотте, а затем продолжил проникновенным тоном: – Я считаю, что Де Фалько и этот следователь прокуратуры Тафури совершают ужасную ошибку. Ты должен убедить их, чтобы Лауру Кордеро искали в недрах подвалов вокзала. Сейчас, немедленно. Поступившее недавно требование выкупа… я не знаю, кто и зачем его написал, но уверен, что оно ложное. Я подозреваю, что Кордеро забрал человек, которого я разыскиваю, тот, который убивает животных на станции, а несколько дней назад пытался украсть ребенка. Если я прав, то к тому времени, когда они это поймут, будет уже слишком поздно. У этой девушки остались часы – если не минуты. Нельзя упустить ни одну из них.

– К сожалению, я боюсь, что это невозможно…

– Пожалуйста, попробуй поговорить с ними; может быть, они тебя выслушают. – Голос Меццанотте надломился, выражая все его страдания. – Если мы не предпримем что-нибудь в ближайшее время, ее ждет ужасная смерть…

– Проблема в том, что я уже много раз ставил себя в затруднительное положение ради тебя, Кардо. Ты даже не представляешь, как на меня давит необходимость отпустить тебя из-под своего крыла…

– Но я же не ради себя прошу помощи! – почти кричал Меццанотте. – Это касается Лауры; я больше ничего не могу сделать, чтобы спасти ее…

Вентури поднял бровь, услышав, как он назвал девушку по имени, но не стал задавать никаких вопросов на эту тему.

– Всем тут же станет ясно, от кого в действительности исходит это предположение, – он развел руками. – Думаешь, Де Фалько не поймет сразу, кто за этим стоит? Как ты думаешь, как он это воспримет? Когда я разговаривал с ним, Де Фалько упомянул о твоих неоднократных попытках вмешаться в расследование. У меня сложилось впечатление, что он тебя подозревает… – Вентури сделал паузу, затем продолжил нарочито обнадеживающим тоном: – В любом случае, у заместителя комиссара вспыльчивый характер, но он знает свое дело. Если он убежден в подлинности письма, то, скорее всего, твои опасения беспочвенны. Ты увидишь, что все закончится хорошо.

– Неужели ничего нельзя сделать? – настаивал Меццанотте, его голос понизился до умоляющего шепота. Лучи последнего шанса угасали на глазах, погружая его в беспомощность и уныние.