К счастью, за годы выступлений в группе «Иктус» Меццанотте приобрел некоторый опыт в этом деле. Не раз ему приходилось брать себя в руки, чтобы смочь выйти на сцену, и он разработал свой собственный жестокий, но эффективный метод быстрого снятия похмелья.

Пункт первый – избавиться от спиртного в организме. Затащив себя в ванную, Рикардо наклонился над унитазом и засунул два пальца себе в горло. Кислый поток алкоголя, смешанного с желудочным соком, хлынул наружу. Его рвало, он кашлял и отплевывался, пока рвотные позывы не утихли.

Пункт второй – обезвоживание. Весь в поту, с горящим горлом, Меццанотте прошел на кухню, открыл холодильник и достал упаковку апельсинового сока. Дата, проставленная на коробке, указывала на то, что срок годности истек два дня назад, но что с того, у него не было ничего другого. Он заставил себя проглотить весь сок, чтобы восполнить потерянную жидкость и снизить концентрацию алкоголя в организме.

Пункт третий – лечение. Рикардо достал из прикроватного ящика в спальне блистер аспирина и выпил три таблетки, чтобы заглушить мигрень, которая уже начала пульсировать в висках.

Результат: он по-прежнему чувствовал себя дерьмово, но голова уже не так сильно кружилась, и ум вновь обрел проблеск ясности.

Когда он выключил стереосистему, в течение нескольких минут можно было слышать эхо громкого стука соседа; затем наступила тишина. Меццанотте собрал досье, отнес его к обеденному столу и снова принялся читать. Это были записи о ходе расследования, которое велось девять лет назад.

13 октября 1994 года, около часа ночи, патруль «Полфера» спас железнодорожного рабочего по имени Марио Фабрис, у которого была кровоточащая рана на шее. Он утверждал, что был укушен кем-то, кто напал на него сзади, когда он выходил в конце своей смены из одного из служебных помещений вдоль западной стороны платформы. Фабрис не смог описать нападавшего, который скрылся, как только жертве удалось вырваться.

Расследование было поручено старшему железнодорожному инспектору Лучио Сконьямильо, которому тогда было 57 лет. Судя по количеству и объему служебных рапортов и протоколов в деле, он, должно быть, принял это дело близко к сердцу. Он также, должно быть, был единственным, кто хоть что-то делал, – судя по тому, как регулярно игнорировались его постоянные просьбы о выделении дополнительных средств и ресурсов на расследование.

Сначала Сконьямильо допросил железнодорожника, и сразу же появились первые странности. Нападавший не пытался его ограбить, и между ними не было настоящей потасовки. Он также не сказал ничего, что могло бы объяснить его поведение; точнее, не произнес ни единого слова. Хотя Фабрис не видел его лица, он был склонен исключить личные мотивы в его поступке. Он не мог вспомнить никого, кто разозлился бы на него до такой степени, что захотел бы причинить ему физический вред.