На другом конце линии воцарилось молчание, которое длилось несколько секунд.

– Хорошо, – наконец согласился бывший полицейский, – только не по телефону. Давай обсудим это здесь, у меня дома; адрес, я полагаю, у тебя есть. Но приезжай один. И больше никому, ты меня понял?

Когда разговор закончился, Меццанотте посмотрел на часы. 19:32. Он чувствовал себя разбитым, толком не спал и не ел полтора дня, да и похмелье, конечно, вносило свой вклад. Но, несмотря на то что усталость навалилась на него как свинцовый плащ, ему пришлось стиснуть зубы. Это еще не конец. Пока нет. Лаура пропала почти сорок восемь часов назад. Долго, очень долго, но пока сияет хоть самый последний проблеск надежды, он не может остановиться, отстраниться или отказаться.

Рикардо пошел в ванную и, ополоснув лицо, прополоскал рот водой и зубной пастой, чтобы убрать привкус рвоты, все еще ощущавшийся во рту. Закончив, он посмотрел на себя в зеркало: сальные волосы, отросшая щетина, налитые кровью глаза с темными кругами под ними, нездоровый цвет лица. Короче говоря, он выглядел устрашающе. Рикардо понюхал подмышки и понял, что душ и чистая одежда не помешали бы. Но время поджимало, поэтому он остановился на щедром распылении дезодоранта.

Выходя из дома, Меццанотте удивлялся, как это возможно, что, занимаясь поисками в архивах, Фумагалли сразу не вспомнил об истории с Вампиром. Сходство было очевидным. Если такая возможность когда-нибудь представится, он должен будет не забыть спросить его об этом.

48 часов с момента исчезновения

Старинный деревянный лифт доставил Меццанотте на четвертый этаж здания начала XX века в районе Тичинезе, где жил бывший старший инспектор. На лестничной площадке было три двери. Дверь Сконьямильо, отмеченная рукописной карточкой, приклеенной скотчем, а не металлической табличкой, как у других, была самой потрепанной. Рикардо позвонил в звонок и стал ждать. Кто-то тем временем вызвал лифт, который, покачиваясь, начал спускаться. Его скрип скорбным эхом отдавался в тишине лестничной клетки.

Через несколько минут Меццанотте снова позвонил.

– Кого это там нелегкая несет? – прорычал за дверью хриплый голос Сконьямильо. Именно в этот момент он всматривался в него через глазок.

Вздохнув, Рикардо повторил то, что уже сказал ему не более пяти минут назад по домофону:

– Это снова я, инспектор Меццанотте. Когда я вам звонил, вы сказали мне приехать сюда, если я хочу поговорить с вами.

– Ага, иду, – пробормотал бывший полицейский, звеня, должно быть, связкой ключей.

Послышался щелчок замка. Потом еще один. И еще один. Прежде чем дверь наконец открылась, раздались звуки отодвигаемого засова и отцепляемой цепочки. Конечно, осторожность никогда не бывает лишней, но Сконьямильо явно малость переборщил.