– Очень хорошо, тогда все решено, – сказала Маман, взяв ее под руку. – Скоро рассветет, давайте начинать. Ритуал закончится сегодня вечером публичной церемонией. Тогда вы сможете уйти.

И прежде чем Меццанотте успел что-то возразить, она исчезла вместе с Лаурой в темноте, сгустившейся у задней стенки шатра.

* * *

– Общество, в котором мы живем, управляется с помощью какого-то извращенного механизма, – сказал Генерал. – Он вращает нас все быстрее и быстрее, как лошадей на карусели, обманывая нас тем, что мы куда-то движемся, и готов раздавить своими шестеренками любого, кто не выдержит его темп.

Во множестве человеческих обломков, которые, будучи отброшенными прочь, дрейфовали и налетали на мель в сером мраморе вокзала, опускаясь на дно «Отеля Инферно», находились те, кто, по словам Генерала, представлял собой совершенно отдельное явление.

Люди, у кого еще оставались силы вести ежедневную войну за выживание, упорно отказываясь разорвать свои мечты в клочья, оставались на поверхности; но спускавшиеся в подземелье, как правило, уже сложили оружие и, потеряв всякую надежду, желали лишь скрыть от мира позор своих неудач. Изгои среди изгоев, они укрылись во тьме, где наслаждались тишиной с послевкусием смерти.

В ожидании церемонии и в отсутствие всяких дел Меццанотте получил возможность подробно поговорить с Генералом.

Уже не в первый раз он задавался вопросом, почему старик оказал ему такое доверие. Если поначалу Рикардо подозревал, что тот выкладывает все начистоту только потому, что знает, что в конце концов убьет его, то теперь был более склонен считать, что Генерал поступает так из искреннего желания убедить его в положительности своих намерений и надеется переманить его на свою сторону. В любом случае, теперь он определенно лучше понимал Сынов Тени – и представлял себе пятнадцатилетнюю историю их жизни под каменным небом.

… Первым зародышем будущего подземного сообщества стала эта африканская девушка, которая, несмотря на отчаянные условия своего существования, отказывалась умирать. Два дня ее стоны отдавались эхом в затхлом воздухе подземелья, и многие из постояльцев «Отеля Инферно», включая Генерала, прониклись к бедняжке жалостью. Они заботились о ней, добывая еду и питье, отказываясь ради нее от того немногого, что у них было, и даже каким-то образом умудрялись доставать ей необходимые медикаменты.

Как только ей стало немного лучше, Маман вознесла молитву своей богине – и сразу заметила, что что-то изменилось. После ее мужественного поступка, совершенного в защиту Персика, и мученичества, которому подверглась за это, Мами Вата, казалось, простила ее. Маман стала ощущать ее присутствие сильнее, чем раньше.