– Как дела? – спросил наконец Рикардо.

– Как сказать, – ответила она. – Я ничего от тебя не слышала…

– Да, прости, я знаю. Я бы позвонил тебе, но был немного занят… понимаешь, работа… Ты, кстати, как, в порядке?

Кардо казался растерянным и напряженным. Почему он так себя вел? Лаура определенно не так представляла себе их встречу. Ей пришлось ослабить свою психическую защиту, пытаясь разобраться в его чувствах. Но вокруг было слишком много людей, слишком много путаницы, слишком много помех, и она ничего не смогла ощутить.

– Послушай, Кардо – начала Лаура, с трудом подбирая слова, – я просто хотела бы знать…

Мобильный телефон Меццанотте выбрал именно этот момент, чтобы зазвонить, прервав ее. Кардо вытащил его из одного из боковых карманов брюк, посмотрел на экран и поспешил ответить.

– Алло, Рикардо? Это Тициана Сарти из Государственного архива… – Меццанотте едва мог расслышать голос в трубке – среди грохота объявлений из громкоговорителей и шума людей, толпившихся на платформах, это было довольно непросто.

Он подал знак Лауре, что это важный звонок, от которого он не может уйти, и отошел на несколько шагов, заткнув свободное ухо одной рукой, чтобы лучше слышать.

– Тициана, это было быстро, ты настоящий ангел… Что ты узнала?

– Я… то есть… – начала архивариус, и по ее разочарованному тону Меццанотте понял, что хороших новостей не будет. – На Тито Кастрилло действительно было досье. Его имя несколько раз фигурировало в криминальных сводках в тридцатых годах по поводу различных преступлений, от краж до грабежей и мошенничества, совершенных как в одиночку, так и совместно с другими лицами. Так было до тридцать девятого года, когда Кастрилло записался в Добровольное ополчение национальной безопасности. После этого на него поступило всего несколько жалоб, которые, видимо, остались без внимания. К сожалению, я не нашла ни одного Драго, упомянутого среди его сообщников. Мне очень жаль. Если я могу еще что-нибудь…

Но Меццанотте уже перестал ее слушать. Он пробормотал несколько слов благодарности и повесил трубку, прежде чем Тициана закончила фразу; в душе его воцарилось уныние. Затем поискал глазами Лауру в толпе, но она явно не стала его ждать. Он должен был побежать за ней, Рикардо знал это. Он пренебрегал ею с момента их возвращения, и не нужно было быть гением, чтобы понять, что она страдает. По крайней мере, Лаура заслуживала объяснений – но в тот момент Меццанотте был слишком деморализован, чтобы начинать деликатный и сложный разговор. Он чувствовал себя неспособным ни на что, кроме как сидеть в одиночестве и зализывать свои раны. Он подумает о Лауре завтра.