Рикардо было трудно во все это поверить. Глупость комиссара не поддавалась логике. Чтобы избежать неприятностей, которые, как он опасался, принесет ему расследование, Далмассо чуть не позволил убить невинную женщину, что, кстати, привело бы к гораздо худшим неприятностям.

– А второй? – спросил он.

Фумагалли непонимающе воззрился на него.

– Второй документ. Ты сказал, их было два.

– Ах да… Это было более свежее расследование, но я, честно говоря, не совсем понял, какое отношение оно имеет к этому делу.

«Ну, – подумал Меццанотте, – теперь это уже не имеет значения. Вопрос с Призраком закрыт. По крайней мере, хотя бы этот вопрос…»

– Могу ли я тоже поздравить героя дня?

Повернувшись, Меццанотте столкнулся с непокорными черными локонами и сверкающими темными глазами Нины Спада. Специальный агент поднялась на носочки и прижалась поцелуем к его щеке, немного слишком близко к уголку рта, чтобы назвать его невинным.

– Из грязи да в князи, да с корабля на бал, – заметила она полуиронично, полувосхищенно. – Да уж, ты не любитель полумер.

И ушла, покачивая бедрами, притягивая взгляды окружающих даже несмотря на то, что была затянута в форму.

Нина была права. Взлеты и падения его карьеры все больше напоминали американские горки. Перед экспедицией в подземелье он, казалось, достиг дна, а теперь вдруг снова оказался на вершине… Не то чтобы Рикардо питал слишком много иллюзий на этот счет – скорее всего, и на этот раз все будет ненадолго. Первое заседание суда быстро приближалось, и оно обещало снова вынести на поверхность враждебность и презрение коллег, холодность начальства, запугивания… не меньше и не больше, чем раньше.

Тем временем празднование подходило к концу, как и три бутылки, принесенные Колеллой. Коллеги из предыдущей смены, оставшиеся на вечеринку, поспешно уходили, остальные готовились вернуться к своим обязанностям. Меццанотте тоже воспользовался возможностью уйти. После того как накануне вечером он несколько часов тщетно ломал голову, по дороге в офис у него родилась идея, и он желал воплотить ее в жизнь.

Кастрилло и Драго не были невинными овечками, рассуждал он. Они увидели возможность сорвать большой куш и без колебаний воспользовались ею, даже если это означало украсть у эсэсовцев и навлечь на себя их гнев. На такое не пойдешь сгоряча, без плана, если твоя совесть чиста и раньше ты ничего такого не делал.

Если эти два фашиста были закоренелыми преступниками, учитывая, что они выглядели настолько мерзко, то вполне вероятно, что они вместе совершали и другие преступления, а значит, подвергались полицейским преследованиям, следы которых должны были обнаружиться в документах того времени, которые, как знал Меццанотте, хранились в Государственном архиве. Он намеревался проверить, не встречается ли фамилия Драго в старых полицейских или судебных документах вместе с фамилией Кастрилло. Так он сможет узнать полное имя второго фашиста, дату и место его рождения, а также любую другую полезную информацию для продолжения расследования.