Там девушка нашла браслет из стеклянных бусин, который был на ней во время церемонии посвящения, и маленькую бело-голубую вазочку – уменьшенную копию того сосуда, что она видела на алтаре Мами Вата в святилище. В ней лежал мешочек, наполненный травами и другими священными ингредиентами, которые, активируемые ритуалами и молитвами, должны были сделать фетиш продолжением божественности в физическом мире, позволяя установить связь с богиней. Лаура надела браслет на запястье и положила маленькую вазочку в ящик, где уже лежали серьги, держатель для пудры, старая куколка из ее детства, тюбик помады, несколько конфет и пара свечей.

Она критически оглядела результат: всего, что нужно, не было, но для начала сойдет и это – по крайней мере, так она надеялась. Лаура все еще не могла поверить в то, что недуг, от которого она страдает, является следствием того, что она еще не засвидетельствовала свою преданность Матери Вод, как она обязалась сделать во время инициации. Теперь же, чтобы избавиться от этой напасти, она была готова на все. Девушка села перед шкафом, скрестив ноги, зажгла свечи, затем капнула в вазочку несколько капель джина из бутылки, взятой в шкафу, и духо́в из бутылочки, найденной в ванной. Маман говорила ей, что, если она не намерена просить у богини какую-то особо крупную услугу, ей не нужно предлагать ей кровь.

Лаура попыталась вспомнить то, что рассказывала ей жрица о проведении ритуала, проклиная себя за то, что была так невнимательна. Когда ей показалось, что она ясно вспомнила слова, которые нужно произнести, девушка закрыла глаза и приступила к молитве.

* * *

Ночью, видимо, прошел ливень, но к тому времени когда Рикардо сел в машину, небо уже полностью очистилось. На просторном дворе перед кладбищем, где флористы все еще заканчивали раскладывать свои товары вокруг киосков, блики солнца превращали воду в лужах в расплавленное золото, а от влажного асфальта поднимались завитки пара.

Меццанотте принял все необходимые меры предосторожности и теперь сидел в своей «Панде», незаметно припаркованной на безопасном расстоянии, как бы охраняя въездные ворота «Монументале». Он приехал за несколько минут до открытия, чтобы подвергнуть каждого входящего тщательному осмотру и выяснить, нет ли среди обычных посетителей людей Карадонны, намеревающихся подстроить ему ловушку. Он не хотел закончить так же, как его отец, – если ошибкой комиссара была самоуверенность, то он ее не повторит.

Томмазо Карадонна появился в 8:32. Он был один. До этого на кладбище не было никого, кто мог бы вызвать у Рикардо подозрения. Тот смотрел, как Карадонна своей элегантной походкой пробирается сквозь непроницаемый золотистый туман, висевший над площадью. Подождав минут десять, Рикардо последовал за ним внутрь, дабы убедиться, что тот никого не привел с собой. В очередной раз убедился в том, что магазин его «Беретты» полон, патрон загнан в патронник, а предохранитель снят. Руки всё еще болели – от предплечий до ладоней на них красовались фиолетовые синяки, – но не настолько, чтобы помешать ему держать пистолет. Меццанотте засунул его обратно за пояс джинсов и вышел из машины.