* * *

Я всегда притворялся. Всегда лгал. Всегда, с детства. Я был хорош в этом. У меня это выходило легко и спонтанно.

И это было необходимо, потому что, как очень скоро понял, я был не таким, как все. Я не думал так же, не чувствовал того, что чувствовали они. Если я не хотел, чтобы меня раскусили, мне нужно было притворяться, надевать маскировку, позволяющую мне оставаться незамеченным.

На самом деле это было нечто большее. Я считал себя не только другим, я был на порядок выше всех. Во мне всегда коренилось глубокое убеждение, что других не существует. По крайней мере, таких, как я. Между мной и остальным человечеством я ощущал такое же расстояние, которое отделяло меня от животных или вещей. Я думал, что я – единственный экземпляр такого рода.

По отношению к окружающим я ничего не чувствовал. В лучшем случае они вызывали во мне презрение и смутное отвращение. В подавляющем большинстве людишки были слабыми, трусливыми и неумелыми, неспособными освободиться от оков закона и морали.

В частности, я презирал своих скромных и преданных родителей, посредственных и незначительных, смирившихся со своей бедностью. Я до смерти ненавидел достойную нищету, в которой они обрекли меня расти, и мне не потребовалось много времени, чтобы понять, какой должна быть моя цель в жизни: подняться в обществе, завоевать престиж и власть.