Я всегда был самым везучим человеком из всех, кого знаю. Я до сих пор так считаю – в конце концов, я все еще жив. Если у нас родился сын, я могу только надеяться, что ему повезет так же, как и мне. И если у нас родилась дочь, я надеюсь, что она будет в точности как ты.

С любовью,Дэвид

Лизетта откладывает письмо и закрывает глаза. Она думает о красивой, но яростной Вивьен, о неодобрении родителей, о плоде их любви. Ее собственные родители уже много лет злятся на Нино и его влияние на нее, что бы она ни говорила в его защиту. Они обвиняют его в рисках, на которые она идет, как будто она сама еще ребенок. Но, хотя ей едва исполнилось двадцать, она уже испытала достаточно ужаса и насилия, чтобы прожить достойную жизнь. И этот ужас и насилие сейчас внутри нее. Она чувствует, как все это творит невыразимые вещи, искажая ее представление о ближних, разрушая всякое чувство оптимизма и доверия.

Именно от этого ее предостерегала сестра Юстина. Она часто предупреждала Лизетту, что, отвечая злом на зло, она в конечном итоге столкнется с еще одной проблемой: спасением своей души. Бедная сестра Юстина, которая не знает, что ее душа уже покинула ее. Что она всегда стоит в стороне, наблюдая, предупреждая, помогая ей двигаться дальше. Сестра Юстина всегда смотрит в будущее и надеется на безгрешный мир. Но мир, который, когда все это закончится – когда так много хорошего уйдет и будет забыто, – смогут создать те, кто останется в живых. И для этого у них должны быть соответствующие инструменты, как сказала бы сестра Юстина. Только если старый мир будет благостно восстановлен, они смогут избежать подобных ужасов снова.

Лизетта сидит одна на кухне, размышляя, как она это часто делает, о добре во всех его проявлениях и о том, какой сложной может быть борьба за добро. Однако, в конечном счете, добро незыблемо и устойчиво, и его не так уж трудно заметить. Это зло, которое принимает ошеломляющее множество форм и продолжает менять свои очертания, обманывая ложными обещаниями и доводами, заставляя смириться. На данном этапе войны Лизетта абсолютно не сомневается ни в добре, ни в истине, ни в том, что необходимо для ее сохранения, как бы это ни называли другие. Сложив листок и спрятав его обратно в карман юбки, она решительно встает.