— Да, но при этом не лишился своей силы. — Я сижу, набросив на голову ковер, и разговариваю по телефону. Вокруг меня темно, и я представляю себе, что Ма рядом со мной. — Я теперь сам моюсь в ванне, — говорю я ей. — И еще я качался на качелях, научился различать монеты, знаю, как обращаться с огнем и людьми, которые живут на улице. К тому же теперь у меня есть два «Дилана-землекопа», совесть и пористые туфли.

— Ух ты!

— И еще я видел море, в нем нет никаких какашек, ты меня обманула.

— У тебя было очень много вопросов, — отвечает Ма, — я не на все из них знала ответы, так что кое-что мне пришлось присочинить.

Я слышу, как она всхлипывает.

— Ма, ты можешь сегодня прийти ко мне?

— Пока еще нет.

— Почему?

— Врачи все еще подбирают для меня лекарства. Они еще не до конца поняли, что мне нужно.

Ей нужен я. Неужели они не могут этого понять?

Я хочу съесть мой завтрак оплавленной ложкой, но бабушка говорит, что это негигиенично. Потом я иду в гостиную и шарю по телевизионным каналам, то есть как можно быстрее просматриваю все планеты. Вдруг я слышу свое имя, но не по-настоящему, а в телевизоре.

— …надо выслушать самого Джека.

— Мы все в каком-то смысле Джеки, — говорит второй мужчина, сидящий за большим столом.

— Разумеется, — отвечает ему первый.

Их что, тоже зовут Джеками, как и миллионы других мужчин?

— Да, внутри каждого из нас заключен маленький ребенок, как в комнате один ноль один, — произносит, кивая, еще один мужчина.

Но ведь мы никогда не жили в комнате с таким номером!

— А потом, когда этот ребенок выходит на свободу, он обнаруживает, что страшно одинок в этом мире.

— И страдает от сенсорных перегрузок модернизма, — добавляет первый.