В груди все горело и подступало к горлу тяжелым комком. Я мог бы списать это на бессонную ночь, страх, вымотанность или нервы, но все было не то.

Однажды я уже пережил гибель Тифона, когда увидел, как во время пожара проваливается крыша дома. В тот момент мое сердце чуть не разорвалось от ужаса, теперь же я чувствовал холодящее замирание с примесью надежды.

Однажды Тифон сказал, что видеть в опасности других людей, особенно близких, гораздо страшнее, чем находиться в ней самому.

Что бы я делал, случись с ними нечто безвозвратно плохое? Что-то по-настоящему жуткое и конечное? Я не мог представить эту Вселенную без него. Он был той нерушимой силой, тем самым законом природы, который вечен и не подлежит сомнению. Исчезни он – исчез бы и я. Обнулился и перестал существовать.

Когда Трифонов ушел в армию, я, конечно же, скучал, но при этом был твердо уверен, что могу спокойно жить дальше, потому что где-то там есть парень с татуировкой черного дракона на шее, который, подобно Атласу, прочно держит это небо на своих плечах.

Вспомнил, как мы лежали под звездным небом возле озера в заброшенном лагере и фантазировали о будущем, как стояли в предзакатном розовом поле и наполнялись душой мира и как он, валяясь на дороге, плакал из-за Зои. Вспомнил кошек из лагеря, урчащих в его постели, и влюбленную в него собаку Макса. Вспомнил, как все разы, когда по справедливости я заслуживал трепки, он наказывал меня одним только взглядом, и это было болезненнее любого удара. Как мы ходили после школы смотреть футбол и как я ездил к нему в больницу, и мы с Зоей молились, чтобы он смог хотя бы ходить.

Я чувствовал, что меня развозит, но ничего не мог с этим поделать. Твердил себе, что все хорошо, все в порядке, но щеки пылали, а из носа текло.

И только я успел хорошенько утереться рукавом, как боковая дверь машины с грохотом отъехала и врачи втянули внутрь салона каталку. На ней, накрытый двумя куртками, лежал бледный как мел Ярослав. Его глаза были закрыты, но по подрагиванию ресниц я понял, что он жив. Врач попросил меня сдвинуться и зафиксировал каталку на специально приспособленном месте.

– Как он? – шепотом спросил я.

– До больницы дотянет, – неопределенно ответил тот.

– А остальные?

– Там только один.

– С драконом?

– Угу.

– Живой?

– Сам посмотри. – Врач кивнул, и я поднял голову.

Облокотившись о дверь, стальным немигающим взглядом исподлобья на меня смотрел Трифонов. Все лицо его было разбито в кровь и уже замазано какой-то белой мазью, на плечах небрежно болталась куртка старшего Ярова.

– А… Значит, вот кто притащил Романыча, – хрипло протянул он. – Понятно.