Моей любимой книгой в детстве была «Чарли и шоколадная фабрика» (1964, издательство Knopf. – Прим. авт.). Я недавно ее перечитывал и понял, что забыл, что умпа-лумпы были пигмеями из «самой глубокой и темной части африканских джунглей». Это сильно отличается от беззаботных оранжевых очаровашек, которые появляются в киноверсии 1971 года «Вилли Вонка и шоколадная фабрика».

Я помню это, да. Это смущало меня даже в детстве. В работах Даля проскальзывала некоторая угроза. Помимо пигмеев в оригинальной книге были эти странные конфеты, которые делали всякие странные вещи. Они вырезали это из фильма, но в книге есть расширенная шутка о квадратных конфетах, которые выглядят круглыми. Дети заглядывают через окно в лабораторию, и они говорят, что конфеты квадратные. Вонка затем открывает дверь, и квадратные конфеты поворачиваются «вокруг» себя, чтобы посмотреть на них.

Вонка говорит: «Здесь не поспоришь. Это квадратные конфеты, которые смотрят “вокруг”, они круг».

В книгах Даля есть что-то, заключающее в себе страх, и грусть, и хаос, которые существуют в нашей жизни, и в то же время они остаются смешными. Они не превращают мир в смешное место, где случаются только смешные вещи. Его трагедия честна, и часто в ней нет лучика света.

Вам не кажется, что дети слишком малы, чтобы узнавать правду о жизни?

Они уже все знают. Даже если у вас очень счастливый ребенок, он узнает о хаосе, и несчастье, и всем остальном на игровой площадке.

Манола Даргис, кинокритик The New York Times, называла сокрытие правды о мире в детской литературе «тиранией милого» (tyranny of nice).