И вам кажется, это повлияло на вашу комедию?

На всю мою жизнь. На все мое будущее. Я сказал: «Боже, да креативность может быть чем-то хорошим. Письмо может быть чем-то хорошим». И еще Гоголь повлиял на то, кем я становился, если стремился к чему-то: я никогда не был доволен первой шуткой, которая приходила мне в голову. На самом деле Гоголь – причина, по которой «Сверкающие седла» стали тем, чем они стали.

Каким образом?

Благодаря ему мне было недостаточно просто написать пародию на вестерн. Я копал глубже, писал на такие темы, как расизм по отношению к черным, расизм по отношению к мексиканцам, унижения, от которых пострадали азиатские работники железной дороги. Гоголь повлиял на всю мою жизнь.

Кто еще оказал влияние на вашу комедию за все годы работы?

Одним из первых на меня повлиял Бастер Китон. Сцены с ним были такими сумасшедшими, но он отыгрывал их так реалистично. Он никогда не подмигивал зрителям, как бы говоря: «Разве это не отлично? Разве это не смешно?» Это стало для меня очень важным комедийным уроком. Я пытался делать то же самое в моих фильмах.

Еще на меня повлияли Гарри Ритц и братья Ритц. Они были очень популярны в 1930-е и 1940-е. В Гарри присутствовали физические признаки сумасшествия и свобода, которой не было ни у одного другого персонажа. Он был движением глаз, движением носа, движением рта, он весь был движением. Он был еще одним евреем, который приехал из России. Мне стыдно это признавать, но большая часть российской еврейской комедии состояла из насмешек над калеками и другими бедолагами. Они, в общем-то, просто имитировали плохие сгорбленные походки и этим вызывали невероятный смех зрителей. Гарри Ритц был мастером диких походок и перекошенных выражений лица.

Братья Ритц, Эл, Джимми и Гарри, пели и танцевали – это было просто идеально. Гладко как шелк. Каждый их шаг. Их фильмы были уморительно смешными.

Почему братья Ритц не добились такой же огромной славы, как братья Маркс?

Братья Маркс были намного интеллектуальнее. У них было чувство истории и чувство персонажа. У братьев Ритц было чувство meshugenah – сумасшествия. Они были свободны от всего нормального.

Сейчас, когда я размышляю об этом, мне кажется, во мне живет комбинация братьев Маркс и братьев Ритц. Meshugenah и интеллекутальное.