Донбасс для внутреннего пользования

Разумеется, тема Донбасса использовалась Лукашенко и для внутреннего потребления — в диапазоне от запугивания («хотите, чтобы было как в Украине?») до радостной констатации, что беларуский народ стал менее критично относиться к действующей власти. Еще в марте 2014 года председатель КГБ Валерий Вакульчик докладывал главе государства: под влиянием трагических событий в Украине люди начали больше ценить стабильность в Беларуси. Потом об этом говорил и сам Лукашенко.

Власть пыталась внушить людям простую мысль: мир в Беларуси на фоне войны в Украине доказывает истинность курса, взятого страной в 1994 году. Порой подобная риторика принимала откровенно гротескные формы. «Мы видим, что происходит вокруг, мы видим хаос, порой беспорядок, — говорила пресс-секретарь Лукашенко Наталья Эйсмонт в интервью ОНТ 7 марта 2019 года. — И знаете, иногда мне кажется, что не сегодня так завтра в мире может возникнуть запрос на диктатуру. Потому что за диктатурой в нашем сегодняшнем понимании в первую очередь мы видим порядок, дисциплину и абсолютно нормальную, спокойную жизнь. Что говорить, мне кажется, уже мы так часто произносим это слово, что диктатура — это уже наш бренд».

В том, что украинские события повлияли на общественно-политическую жизнь в Беларуси, — сомнений нет. Однако оценить степень этого влияния не так просто. Первоначально Майдан и российско-украинская война вселили в беларусов страх тотальной дестабилизации, почти полностью заслонив собой внутренние проблемы страны. В 2014 году рейтинг Лукашенко рос как на дрожжах. По данным Независимого института социально-экономических и политических исследований (НИСЭПИ), с декабря 2013 года по сентябрь 2014-го рейтинг доверия Лукашенко вырос с 37,7 до 53,5 %. Одновременно выросли симпатии к евразийской интеграции (с 37,1 до 49,8 %) и негативное отношение к Западу. Однако уже к концу 2014 года, как отмечают социологи, события в Украине перестали гипнотизировать беларусов — они все больше думали о собственных проблемах. А проблем хватало: за 2014 год беларуский рубль девальвировал почти на четверть (его потянул вниз рубль российский — его в свою очередь обрушили западные санкции), а в январе 2015 года еще почти на 30 %. Рейтинг Лукашенко пошел на спад, как и доверие беларусов к России. На президентских выборах в октябре 2015 года Лукашенко, разумеется, легко победил: ЦИК нарисовал ему 83,49 %. Но уже к июню 2016 года, по данным социологов, рейтинг доверия Лукашенко вернулся на домайданный уровень — 38,6 %. С электоральным рейтингом дела обстояли еще хуже: менее 30 % беларусов готовы были голосовать за бессменного президента. С тех пор независимые социологи больше не проводили опросов в Беларуси (их окончательно выдавили из страны), поэтому, что было с рейтингом Лукашенко в последующие годы, мы не знаем даже приблизительно. Однако марши против декрета о тунеядцах[170], неожиданно для всех прокатившиеся по Беларуси в феврале-марте 2017 года, еще раз доказывают: события в Украине больше не заслоняли в массовом сознании беларусов реальность. Страх тотальной дестабилизации ушел. Впрочем, Лукашенко все равно продолжал при случае спекулировать на украинских событиях. Именно желанием не допустить украинский сценарий он, например, объяснял жестокое подавление протестов нетунеядцев. «Начинают нас упрекать, что мы применили недавно какие-то чрезмерные усилия против тех, кто нарушает закон… Ну неужели вам мало Украины? — обращался Лукашенко к европейским политикам с трибуны парламента 21 апреля 2017 года. — Ну, вы же видите, к чему привела ваша политика в Украине, с чего началось? Я не хочу, чтобы в Беларуси это произошло».