Идею Плошчы в общественном сознании заменила идея сопротивления возможной внешней агрессии. Фокус внимания переместился с Лукашенко на Путина — теперь именно хозяин Кремля был самой ненавидимой фигурой у демократически ориентированной части общества. Но это была еще не конечная точка пацификации. На следующем этапе власть должна была перестать быть пугалом. Пугалом должны были стать те, кто предлагает участвовать в несанкционированных протестах против этой власти. На этой стадии Лукашенко уже не только не враг, но и ситуативный друг.

Следует признать, что в период так называемой либерализации 2015–2016 годов власть весьма успешно заигрывала с гражданским обществом, спекулируя на интуитивной тяге людей к национальному объединению перед внешней угрозой. Центральное место здесь занимает так называемая мягкая беларусизация, под которой подразумевалась постепенное расширение практики использования беларуского языка и популяризация национальной культуры. Особенность этой «мягкой беларусизации» заключалась в том, что государство в ней почти не участвовало. То есть не шло речи об увеличении количества беларускоязычных учебных заведений, усиленной поддержки государством национальных культурных проектов, переходе госучреждений на беларуский язык или квотировании беларускоязычного контента на радио и телевидении. Речь шла о лишь о том, что проявление национальной идентичности больше не воспринималось властью в штыки.

Придя к власти в 1994 году, Лукашенко отменил национальный бело-красно-белый флаг и герб «Погоня», сделал русский язык государственным, а также взял курс на глубокую интеграцию с Россией. Его оппоненты соответственно выступали за беларуский язык, использовали национальные символы и протестовали против союза с Москвой. В итоге большую часть правления Лукашенко общественно-политическая жизнь характеризовалась противопоставлением откровенно пророссийской власти и национально ориентированного гражданского общества. Противостояние порождало абсурдные стереотипы: например, многими использование беларуского языка априори воспринималось как признак принадлежности к оппозиции. Ношение национальной символики — бело-красно-белого флага или герба «Погоня» — как демонстрация революционных взглядов. Самое главное, что такое отношение культивировала в первую очередь сама власть — беларуский язык и национальная атрибутика были для них чем-то вроде отличительной черты «пятой колонны» и «отморозков» (именно так Лукашенко называл оппозицию). За «Погоню» и бело-красно-белый флаг на улице — вполне могли привлечь к административной ответственности, оштрафовать или бросить на «сутки». Поэтому, когда власть вдруг стала относительно лояльно воспринимать национальные символы — это выглядело как настоящий прорыв.