В связи с этим странным монастырем-автобазой я подумал, что докатись Красная Армия до Италии, какое бы здесь вплоть до развала соцлагеря в конце восьмидесятых царило грузинско-болгарское курортное убожество: знакомое до боли, постылое и свое – бетонный долгострой, грязища, разливная и бутилированная кислятина с осадком, поддатые горняки-сибиряки-передовики по путевкам и курсовкам, запах общепита, волейбол в кружок и с женским повизгиваньем…

Потом поехали наугад, затесались в какую-то высокогорную глушь – глаз не оторвать: огромные многоярусные ямы воздуха, горизонты, горизонты, горизонты.

Ночью в комнату снова влетела летучая мышь.

13 сентября. Визгливые маленькие черные собачки в вольерах на задах замка, как я сегодня выяснил, предназначены для охоты на трюфели. В округе – брех этих песиков.

15 сентября. Встал в 7.00. Курил на крыльце замка, укрывшись от дождя, когда со сложенным зонтом из комнаты Нэнси вышел Z, композитор. Минутное замешательство. Ай да Нэнси! Взыграла беспричинная мальчиковая ревность!

Ближе к полудню я сделал благодарственную запись в гостевой книге и рассчитался за услуги. Время откланиваться.

* * *

Кажется, что некоторые города можно с завязанными глазами узнать по звуку: в Венеции это тарахтенье колесных чемоданов по плитам мостовой и щелканье фотозатворов. А в летнем Петербурге – экскурсионный галдеж зазывал и гидов, усиленный громкоговорителями и отражаемый несметными речками и каналами.

Впрочем, можно и по запаху: Нью-Йорк пронзительно пахнет восточной стряпней, на которую не пожалели карри, а Венеция – рыбой, точнее – магазином “Рыба” на правительственной стороне Можайки. Там неподалеку “Аптека”, где я уже более полувека назад косился тайком на презервативы в витрине и куда бегал за кислородной подушкой, когда отцу делалось нехорошо с сердцем.

Проверено: в самых прославленных городах мира – в Лондоне, Нью-Йорке, Венеции – с особой жалостью вспоминаешь родителей: прожили жизнь и НИ РАЗУ не сфотографировались у львов Трафальгарской площади, на Бруклинском мосту или на Сан-Марко!

Сесть на лавочку в каком-нибудь первом попавшемся дворе или сквере; закурить или не курить, если бросил по состоянию здоровья. И думать снова и снова: “Господи, как быстро это все подошло к концу!..”

2018